Анекдоты, приколы, розыгрыши. Кому совсем скучно, Вам - сюда

[EW6O]

И ЕЩЁ...

[EW6O]

НУ И ...

[EW6O]

И ...

[EW4VX]

Саша израильтянин ? :P
А малиновые ботинки - это круто !(КУ !)
Сы такими когтями не повоюешь ! (не говоря про зады("тылы")) :lol:
А все ли там израильтянки ? по моему там хватает наёмниц из Европы(западной и восточной) ;)

[EW6O]

ВАНЬ, ТАМ ПОЛНО РУССКИХ ,ЛАТЫШЕЙ Я ЗНАЮ ДВУХ ДЕВЧЁНОК ИЗ ОРШИ МОИ ОДНОКЛАСНИЦЫ ТАМ МНОГО КОГО ДАЖЕ АРАБКИ ЕСТЬ ...

[EW4GL]

Наши круче

[EW4GL]

Ещё

[EW2CC]

Теперь понятно где Саша так долго пропадал

[EW6O]

Теперь понятно где Саша так долго пропадал

НУ НЕ ДОЛГО 4 МЕСЯЦА ВСЕГО ...

[EU4RK]

немного разбавлю эту унылую ***** анекдотами :lol:

Напрасно мама ждёт сына домой,
У сына сегодня получка.
Лежит он в канаве напротив пивной
И рядом с ним писает Жучка.

Девушки ревнуют своего парня, чужого парня, бывшего парня, всех своих друзей парней и вооон того симпатичного мальчика

- Следующая миниатюра называется "Иван да Марья"
- Иван!
- Да, Марья. (поклон)

- Папа, а почему слово "сумма" пишется через два "м", а похожее слово
"сука" только через одно "к"?
- Видишь ли, сынок! Сумма - это что-то значительное, а сука - мелкое.
Хотя... "большая сука" должно писаться через два "к". А очень большая
- еще и через два "с"!


- Милая, ты у меня такая красивая, ласковая, хозяйственная!
- Секса сегодня не будет, я устала.
- Эгоистка неблагодарная! И борщ у тебя кислый, и жопа толстая!


В 60-х годах во МХАТе получила широкое распространение игра — если кто-то из участвующих говорит другому: «Гопкинс! » — тот, независимо от ситуации, в которой находится, должен обязательно подпрыгнуть. Не выполнившим условия грозил большой денежный штраф. Чаще всего «гопкинсом» пользовались мхатовские корифеи, причем непременно на спектаклях, в самых драматических местах. Кончилось это тем, что министр культуры СССР ФУРЦЕВА вызвала к себе великих «стариков» — ГРИБОВА, ЛИВАНОВА, МАССАЛЬСКОГО и ЯНШИНА. Потрясая пачкой писем от зрителей, она произнесла целую речь о заветах Станиславского, о роли МХАТа в советском искусстве, об этике советского артиста. Нашкодившие корифеи, имевшие все мыслимые звания, премии и награды, слушали министра стоя. И вдруг Ливанов негромко сказал: «Гопкинс! » — и все подпрыгнули.

Поцелуй мужа будет более страстным, если в зубах зажать котлету.

Почему-то большинство людей считает, что они хитрее моего ружья.

Оно появляется только ночью. В тёмных комнатах, мрачных подвалах и пустых коридорах можно услышать его… Однажды, например, идя ночью в туалет, если вам не повезёт, вы услышите шёпот за своей спиной. Он будет так невнятен, что вам не удастся разобрать слов, его составляющих. Вам будет очень страшно, но вы всё равно посмотрите в ту сторону: быть может, рефлекторно, а быть может, и сознательно… Нет, оно не злое. Оно лишь предупреждает. Мало кому удалось разобрать его шёпот, но нашёлся тот, кто смог это сделать… В нём всего два слова, всего два слова сейчас отделяют вашу жизнь от мучительной смерти…
"НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ…"

[EU4RK]

История приключилась с одним опером из МУРа N-ое количество лет назад.
Он застал двух злодеев за раздеванием своей машины и сначала по-хорошему
предложил оставить инструмент и чужое имущество и убираться. Но они
по-хорошему не поняли и поэтому пришлось браться за оружие. Напугав
их как следует, он заставил обоих... вступить друг с другом в интимную
связь. После этого опер сдал их в милицию, заявив, что застал на улице
за совершением акта мужеложества (про машину речи не было). Естественно,
оправданиям задержанных никто не поверил, экспертиза подтвердила
означенный акт, и они как миленькие пошли по 121 статье (была такая
в свое время). Опер прекрасно знал, какая встреча ждет в камере тех,
кто попал туда по 121-й. Это тебе не кража. Жестоко? А что бы вы сделали
с теми, кто открутил колеса у вашего "жигуленка"


В Великую Отечественную войну на Крестовском острове в Ленинграде работала советская радиостанция. Она вещала на Финляндию на чистом финском языке, на одной частоте с официальным финским радио.
Передачи велись в режиме комментария: советский диктор встревал в выступление своего финского коллеги и блистал остроумием.
Например, как только финский диктор произносил фразу:
- Послушайте, пожалуйста, последние новости! советский тут же по-фински добавлял:
- Ну, то есть не новости, а свежее геббельсовское враньё!
Далее он рассказывал свежие анекдоты про Гитлера, добавлял к новостям точку зрения советской стороны и т. п. Короче, выпуски новостей с советским комментарием стали в Финляндии очень популярны, примерно, как в наше время фильмы в переводе Гоблина.
Немецкое командование и финское руководство эта ситуация страшно бесила. Немцы непрестанно лупили из артиллерии по лесному массиву на острове, где, как они полагали, находилась передающая антенна.
Догадаться, что антенной служил стальной трос одного из 15 аэростатов заграждения, они так и не смогли.


Мой дядя открыл тайну, почему его в школе до десятого класса называли Зайкой. В первом классе перед новогодним утренником выяснилось, что петь он не умеет, танцевать тоже, а стихи от ужаса перед публикой, забывает. И учительница нашла ему роль. Он должен был после стишка про зайчика пропрыгать по-заячьи вокруг ёлочки. Он рассказывает:
— Мама сшила мне костюм: стоячие ушки, пушистый хвостик на штанишках, даже белые перчаточки нашлись. Стишок про зайку прочитали, я выпрыгиваю и давай скакать вокруг ёлочки... В зале бурные овации, полный восторг, смех, я тоже в восторге от своего успеха. Пропрыгал один круг, пошёл на второй, аплодисменты не смолкают, я раззадориваюсь на третий... Но тут почему-то выходит на сцену учительница и что-то сказав, уволакивает меня за кулисы. Оказывается, я зайкины штанишки задом наперёд одел...


XXX Вчера чуть не попал конкретно, но выпутался…
yyy ?
xxx Помнишь Таньку, я с ней сплю иногда, она замужняя ещё?
yyy ну..
xxx Иду вчера по торговому центру, а там она..
xxx Ну подхожу к ней, СО СЛОВАМИ «Привет,Танюха», ласково обнимаю, пылко целую при этом нежно массирую правой рукой ее сладкую попку…
xxx Она меня отталкивает, и показывает на чувака рядом, говоря «Серёж, это Тимофей, мой муж»..
yyy Пипец, а ты что?
xxx Ну а что я…
xxx После секундного замешательства, подхожу к нему, со словами «Привет,Тимоха», ласково обнимаю, пылко целую при этом нежно массирую правой рукой его мерзкую задницу…
yyy Ну ты вообще больной..
xxx Ага, Танька вечером смс прислала, говорит ее муж так и сказал, но все вроде обошлось =)
yyy O_o


А ведь есть ещё такие, у которых руки растут не из жопы, они у них, сука, растут в жопу!

Сударыня, в копилку Ваших достоинств, только что прибавился тот факт, что вы интересный собеседник, меня тронула глубина ваших суждений и полёт мысли, но тем не менее, светские беседы - удел аристократов, а пещерного человека, вроде меня, всегда больше интересовали еда и самки. Посему предлагаю сменить вектор нашего общения в сторону охоты и продолжения рода.


Я так много фаянсовому другу сказать хотел, что боялся, что по дороге проговорюсь.

Был намедни в автосервисе. Пока мастера делали машину, ходил вокруг,
маясь от безделья. Вдруг один из работников говорит:
- Ты, парень, руки-то из-за спины убери. Уж больно зону напоминает.
Работать не могу...


с форума, вопросы ГАИ:
kuka22# -А можно ли сдать на категорию В без обучения в автошколе? Цистерном?
Marsmensch -Если сдавать канистром, то легко. Ну а если цистерном, но наверняка все категории дадут.


xxx:
Сначала, в начальной школе, нам говорят, что нельзя вычитать из большего меньшее. Потом, в старших классах, оказывается, что всё-таки можно. Тогда говорят, что нельзя делить на ноль. Потом, в высшей школе, оказывается, что иногда всё-таки можно.
Что дальше, господа? Помру — а там бородатый мужик скажет: «Да ладно, чувак, смотри: вот тебе и скорости больше скорости света, вот тебе и тахион — о, смотри, полетел. Подбери челюсть, пошли лучше на суперструнах поиграем»?


- Сенсация на ТВ - объединились передачи "Сам себе режиссер" и "Я сама". Теперь будет выходить одна передача: домашнее видео для одиноких мужчин "Я сам себе сама".

Еду в метро, тётка красит губы, поезд резко остановился. Теперь она джокер.

Мальчик засунул пальцы в розетку и замкнулся в себе.

Некоторые виды обезьян используют хвост в качестве руки. И именно от этих обезьян – единственных животных, у которых рука растет из жопы – и произошли те два таджика, которые клали плитку у меня на кухне

Я улыбнулся ей, она улыбнулась мне, но больше мне ничего не улыбнулось...

Как жаль, что Калашников не родился конструктором автомобилей...

Объявление: Опытный проктолог быстро определит, откуда у вас растут руки!

А наш Петя возомнил себя настоящим мужчиной, даже побрился. Это уже потом мы ему объяснили, что настоящие мужики ноги не бреют!

- ...Мы пришли, сели в фае, ждём.
- Ну, после калидора можно и фае посидеть...

[EU4RK]

короткие флотские рассказы из книги Покровского, местами трудно читать - слезы заливают глаза :lol: надеюсь женщины это читать не будут :D

Александр Покровский. "...Расстрелять"
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Автор

Кумжа

Кумжа - это учение, на котором генералы академии Генштаба знакомятся с подводными лодками. В определенной базе для них выстраивают все проекты лодочек. Корабли покрашены, сияют кузбаслаком, внутри, после недельной повальной приборки, - тишина, крыс нет, по отсекам расставлены командиры отсеков в новом белье, перепоясаны со всех сторон ПДУ, в свежих тапочках, все стрижены, остальной личный состав увезен в доф, где им показывают кино.
Генералы гурьбой, переговариваясь, появляются у входной шахты люка. Первый из них начинает спускаться внутрь. Вместо того чтобы повернуться к поручням лицом, он поворачивается задом. Полез. Локти во что-то по дороге втыкаются, и генерал застывает с вывернутыми руками.
- Васька! - веселятся стоящие над ним генералы. - Это тебе не танк, едремьть, тут соображать надо! В центральном посту трап, ведущий вниз, пологий, и по нему сходят, что называется, "лицом вперед". Потоптавшись перед трапом, генерал Васька поворачивается (он уже научен) и сползает по нему спиной, отмечая генеральской ногой каждую ступеньку.
- Васька! - кричат ему опять генералы, которым после
"Васьки" успевают объяснить, как нужно сходить по трапу. - Это ж не танк, едремьть, тут думать надо!
Генералам дают провожатого, но внутри лодки они все равно умудряются расползтись по отсекам и потеряться.
- Простите... а где у вас тут выход?
- По трапу вниз и дальше прямо.
- Спасибо, - говорит генерал, делает все, как сказали, и попадает в безлюдный трюм.
- Эй! - доносится оттуда. - Товарищи! В первом отсеке генералы проходят мимо торпедиста - командира отсека. Последний генерал задерживается и голодно смотрит на ПДУ командира отсека.
- Какая интересная фляжка.
- Это ПДУ - портативное дыхательное устройство, предназначенное для экстренной изоляции органов дыхания от вредного влияния внешней среды при пожарах! - резво старается командир отсека.
- А-а-а... - говорит генерал. - Ты смотри... - И видит сандали: на сандалях аккуратные дырочки: - Дырки сами делаете?
Торпедист сначала не понимает, но потом до него доходит:
- Дырки?... ах, это... нет, так выдают. В следующей группе проходящих генералов каждый генерал с любопытством смотрит на "фляжку" - у генералов все мысли одинаковые, последний задерживается и спрашивает:
- Это фляжка? Резво:
- Это портативное дыхательное устройство! – произнесено так быстро, почти истерично, что генерал половину не усваивает, но кивает он понимающе - "А-а-а..." - взгляд на сандали:
- Дырки сами делаете? Лихо и молодцевато:
- Так выдают!
До следующей группы торпедист успевает перемигнуться с командиром второго отсека: "Вот козлы, а? !" Подходит третья группа, последний в группе генерал обращается к торпедисту:
- Какая интересная фляжка.
На торпедиста нападает смехунчик, то есть с полным ртом смеха, дрожа веками, пузырясь ртом, он пытается сдержаться, у него выкатываются глаза, из него вываливаются какие-то звуки, все это, скорее всего, от нервов. Генерал изумлен, он приглядывается к торпедисту. Тот:
- Эт-т-а-ды-ха-те-ль-но-я-ус-тр-ой-ст-во!
- Ты смотри, - генерал с опаской внимательно смотрит, и тут взгляд его случайно попадает на сандали, генерал оживляется:
- Дырки сами делаете?
Ти-та-ни-чес-кие усилия по приведению рожи в порядок (ведь сейчас впердолят так, что шею не повернешь), в глазах слезы:
- Т-та-ак в-вы-вы-да-ют!
Генерал сочувственно:
- Вы заикаетесь? Быстрый кивок, пока не выпало. В ракетный отсек попадают не все, а только самые любопытные. Командир отсека, капитал третьего ранга Сова (пятнадцать лет в должности), застегнут по гортань (от старости у него шеи нет), объясняет генералу, что у него в заведовании шестнадцать баллистических ракет. Генерал с уважением:
- О вас, наверное, генеральный секретарь знает? (У генерала на позиции только три ракеты, а тут - шестнадцать.)
- Что вы! - говорит Сова. - Меня даже флагманский путает.
Скоро генералы Сове надоели - утомили вконец, - и перед очередным генералом он ни с того ни с сего сгибается пополам.
- Что с вами? - отпрыгивает генерал.
- Радикулит... зараза... товарищ генерал...
- Что вы! - суетится генерал. - Присядьте!
У Совы все натурально - слезы, хрипы; он входит в роль, станет, перекашивается, его уводят, осторожно сажают, оставляют одного. Когда никого не остается рядом, Сова кротко вздыхает, рывком расстегивает ворот и, прислоиившись к стене, закатив глаза, говорит с чувством: "Ну, задолбали!" - после чего он мгновенно засыпает. В центральном в это время один из генералов от инфантерии видит "каштан" и говорит с кавалерийским акцентом:
- А это что?
Старпом - отглажен, с биркой на кармане, стройный от напряжения:
- Это "каштан" - наша боевая трансляция.
- Да? Интересно, а как это действует?
- А вот, - старпом, как фокусник, щелкает тумблером. - Восьмой!
- Есть, восьмой! - доносится из "каштана".
- Вот так, - говорит старпом, приводя все в исходное, - можно говорить с любым отсеком.
- Да? Интересно, - генерал тянется к "каштану". - А можно мне?
- Пожалуйста.
Генерал включает и - неожиданно тонко, нежно, постариковски, с дрожью козлиной:
- Во-сь-мой... во-сь-мой...
- Есть, восьмой!
- А можно с вами поговорить? Молчание. Потом голос командира восьмого отсека:
- Ну, говори... родимый... если тебе делать нех... уя...
- Что это у вас? - генерал оторопел, он неумело вертит головой и таращится.
Старпом сконфужен и мечтает добраться до восьмого; поборов в себе это желание, он мямлит:
- Вы понимаете, товарищ генерал... боевая трансляция... командные слова... словом, он вас не поняя. Надо вот так, - старпом резко наклоняется к "каштану", по дороге открывает рот
- сейчас загрызет:
- Вась-мой!!! Вась-мой!!!
- Есть, восьмой!
- Ближе к "каштану"!
- Есть, ближе к "каштану", есть, восьмой!
- Вот так, товарищ генерал!
Генералы исчезают, время обедать, по отсекам расслабление, смех; командиры отсеков собраны в четвертом на разбор, все уже знают - толкают командира восьмого: "Он ему говорит: разрешите с вами поговорить, а этот ему: ну, говори, родимый... у старпома аж матка чуть не вывалилась, готовься, крови будет целое ведро, яйцекладку вывернет наизнанку". - "А я чо? Я ничо, "есть, так точно, дурак!""

Учение
Мороз дул.* Чахлое солнце, размером с копейку, мутно что-то делало сквозь небесную серь. Под серью сидел диверсант. Он сидел на сопке. На нем были непроницаемый комбинезон, мехом внутрь, с башлыком и электроподогревом. И ботинки на нем тоже
были. Высокие. Непромокаемые, наши. И диверсант тоже был наш, но привлеченный со стороны - из диверсантского отряда. Ночевал он здесь же. В нашем снегу. А теперь он ел. Тупо. Из нашей банки консервной. Он что-то в ней отвернул-повернул-откупорил и стал есть, потому что банка сама сразу же и разогрелась.
Широко и мерно двигая лошадиной челюстью, диверсант в то же время смотрел в подножье. Сопки, конечно. Он ждал, когда его оттуда возьмут.
Шел третий день учения. Неумолимо шел. Наши учились отражать нападение - таких вот электро-рыболошадей - на нашу военно-морскую базу.
Был создан штаб обороны. Была создана оперативная часть, которая и ловила этих приглашенных лошадей с помощью сводного взвода восточных волкодавов.
Справка: восточный волкодав - мелок, поджарист, вынослив, отважен. Красив. По-своему. Один метр с четвертью. В холке. А главное - не думает. Вцепился - и намертво. И главное – много его. Сколько хочешь, столько бери, и еще останется.
Волкодавов взяли из разных мест в шинелях с ремнем, в сапогах с фланелевыми портянками на обычную ногу, накормили на береговом камбузе обычной едой, которую можно есть только с идейной убежденностью, и пустили их на диверсантов. Только рукавицы им забыли выдать. Но это детали. И потом, у матроса из страны Волкодавии руки мерзнут только первые полгода. А если вы имеете что сказать насчет еды, так мы вам на это ответим: если армию хорошо кормить, то зачем ее держать!
Шел третий день учения. В первый день группа не нашего захвата, одетая во все наше, прорвалась в штаб. Прорвалась она так: она поделилась пополам, после чего одна половина взяла другую в плен и повела прямо мимо штаба. А замкомандующего увидел через окно, как кого-то ведут, и крикнул:
- Бойцы! Кого ведете?!
- Диверсантов поймали!
- Молодцы! Всем объявляю благодарность! Ведите их прямо ко мне!
И они привели. Прямо к нему. По пути захватили штаб.
Во второй день учения "рыбы" подплыли со стороны полярной ночи и слюдяной воды и "заминировали" все наши корабли.
Последняя "рыба" вышла на берег, переодетая в форму капитана первого ранга, проверяющего, по документам, и, пройдя на ПКЗ, нарезала верхнему вахтенному... нет-нет-нет - только сектор наблюдения за водной гладью. А то он не туда смотрел. Только сектор и больше ничего. И чтоб все время! Как припаянный! Не моргая. Наблюдал чтоб. Неотрывно. Во-он в ту сторону.
И вахтенный наблюдал, а "товарищ капитан первого ранга, проверяющий" зашел по ходу дела к командиру дивизии, штаб которого размещался тут же на ПКЗ. (По дороге он спросил у службы: "Бдите?!" Те оказали: "Бдим!" - "Ну-ну, - сказал он, - так держать!" - и поднялся наверх.) И арестовал командира дивизии, вытащил его через окно, спустил с противоположного сектора и увез на надувной лодке. Причем лодку, говорят, надувал сам командир дивизии под наблюдением "проверяющего".
Врут. Лодка уже была надута и стояла вместе с гребцами у специально сброшенного шторм-трапика. Шелкового такого. Очень удобного. Хорошая лодка. Мечта, а не лодка.
Вахтенный видел, конечно, что не в его секторе движется какая-то лодка, но отвечал он только за свой сектор и поэтому не доложил. Так закончился второй день. На третий день надо было взять диверсанта. Живьем. На сопке. Вот он сидел и ждал, когда же это случится. А наши стояли у подножья, указывали на него и совещались возбужденно.
Наших было человек двадцать, и они поражали своей решительностью. Вместе со старшим. Он тоже поражал.
- Окружить сопку! Касымбеков! Заходи! - наконец скомандовал старший, и они начали окружать и заходить.
Волкодавы пахали снег, по грудь в него уходя, плыли в нем и неумолимо окружали. Во главе с Касымбековым. Не прошло и сорока минут, как первый из них подплыл к диверсанту. Первый радостно улыбался и задыхался.
- Стой! - оказал он. - Руки вверх! После чего силы у него иссякли, а улыбка осталась. Диверсант кончил есть, встал и лягнул первого. В следующие пятнадцать минут к тому месту, где раньше стоял первый, сошлись остальные. Еще десять минут были посвящены тому, что волкодавы, входя в соприкосновение с диверсантом, не переставая улыбаться и азартно, по-восточному, кричать, взлетали в воздух, сверкая портянками, а затем они сминали кусты и летели, летели, вращаясь, вниз, и портянки наматывались им вокруг шеи. Это было здорово! Потом диверсант сдался. Он сказал: "Я сдаюсь".
И его взяли. Живьем. Упаковали и понесли на руках.
Так закончился третий день. С этого дня мы начали побеждать.

* Те, кто испытал на себе мороз, знают, что так сказать можно.


Росписи

На флоте не умеют ни читать, ни писать.
- Где? Здесь? - спрашивает старпом и, размахнувшись, шлепает печать совсем не туда, где скребет бумагу палец командира подразделения.
- Да не там же! - хватается за уши и ноет командир подразделения. - Вот же где нужно было! Здесь же написано! Теперь все переделывать!
- Раньше надо было говорить, - делает себе ответственное лицо старпом и завинчивает печать.
Нет, на флоте не умеют ни читать, ни писать. Но зато на флоте умеют расписываться. В любом аморфном состоянии, и даже безо всякого состояния, военнослужащий на флоте не теряет способности рисовать те каракули, в которых даже его родсгвенняки никогда не узнают представителя их чудесной фамилии.
Флот силен своими росписями. Где он их только не ставит.
На каких только бумажках он не расписывается. Особенно в журналах инструктажа по технике безопасности. Сколько у нас этих журналов инструктажа - этого никто не знает, и расписываемся мы за этот инструктаж когда угодно. Поднесут журнал в любое время дня и ночи - и расписываемся. Скажут:
- Вот здесь чиркани, - и чирканешь, никуда не денешься.
На огромном подводном крейсере шел пряем боезапаса:
машинка торпедо-погрузочного устройства визжала, как поросенок, в тумане, и торпеда ленивым чудовищем сползала в корпус.
Среди общего безобразия и суетни взгляд проверяющего непременно нащупал бы Котьку Брюллова, по кличке Летало.
Лейтенант и минер Котька был награжден от природы мечтательностью - редкое качество среди славного стада отечественных мино-торпедеров.
- Очнитесь! Вы очарованы! - периодически орал ему в ухо командир.
Котька пугался, начинал командовать, и все шло наперекосяк. А потом он опять забывался и в мечтах далеко улетал.
И вдруг он испугался самостоятельно, без командира: ему показалось, что тот крадется к его уху. Котька ошалело взмахнул руками, как дирижер, которого нашло в брюках шило, и одна рука его, вместе с рукавицей, попала туда, куда она никак не должна была попасть: в работающую машинку.
Рукавицу затянуло, и Котька заорал. Орал он хорошо, звучно и непрерывно. Он орал и тогда, когда все остановили, а руку выдернули и осмотрели.
На звуки Котьки из люка неторопливо выполз толстый помощник командира с журналом инструктажа по технике безопасности под мышкой. Он был похож на старую, жирную, мудрую крысу, бредущую забрать приманку из лап только что прихлопнутой мышеловкой товарки.
- Не ори! - оказал он негромко и мудро, подходя непосредственно к Котьке. - Чего орешь? Сначала распишись, а потом ори. После этих слов Котька, ошалевший от боли, почему-то перестал орать и расписался там, где была приготовлена галочка.
- Вот теперь, - сказал помощник, убедившись в наличии росписи, - ори, разрешаю, - и так же неторопливо исчез в люке.
Перенесемся через десять лет в ту же лодку, в тот же первый отсек. Что мы видим? Ну, прежде всего, командира первого отсека мино-торпедера Котьку, растерявшего мечты и вояосы, награжденного болью в душе и в желудке, мирно дремлющего в ожидании перевода к новому месту службы, и его отличного мичмана, втягивающего специальной рукояткой торпеду в аппарат.
Все торпедисты знают, как коварна рукоятка. Она обладает обратным ходом. Обратный ход бывает только в лоб.
Мичман для чего-то отпустил рукоятку - то ли пот стирал, то ли чесался. Сейчас это уже трудно установить. Рукоятка сделала "бум!" - обратно и в лоб.
Посыпались искры, от которых мичман на время ослеп; лицо его с криком превратилось в одну большую шишку.
И что же сделал наш славный командир Котька? Он бросился к... журналу инструктажа. Он лихорадочно нашел нужную графу и увидел, что там нет росписи. Он вспотел от предчувствия. Он подсунул слепому от все еще сыплющихся искр подчиненному журнал, вложил в руки ручку и сказал:
- Не вой! вот здесь... распишись. Мичман перестал выть и расписался наощупь, после этого он был спасен. После росписи его перевязали.


Буй

Безобразно и нагло светило солнце; крупные капли росы собирались на ракетной палубе в сытые, лоснящиеся лужи; отвратительная голубизна призрачной дали рождала в душе гнусное желание побывать наконец-таки в отпуске, а воспаленное воображение рисовало одну картину омерзительнее другой.
Родное подводное "железо", битком набитое последними судорогами отечественного гения, и естественные прелести короткого выхода на подтверждение курсовой задачи, с чудесами нашей флотской организации, не вносили существенной коррективы в жгучее желание опуститься на четвереньки и кого-нибудь забодать.
Утренняя свежесть по-хамски будила, а загрязненный отрицательными ионами воздух казался скользким, как банка тушенки.
Самолет. Мимо пролетел чей-то самолет, жадно объятый солнцем, и накидал вокруг какую-то дрянь. Лодка вильнула, одну эту штуку заарканили и втащили на борт.
- Связиста и начальника радиотехнической службы наверх, - сказал командир. Команда лоскакала вниз, и на палубу вскоре нервно выполз связист, а за ним и начальник РТС. Вместе они признали в заарканенной штуке радиобуй.
- Американский? - спросил командир.
- Так точно! - был ему ответ, а вокруг уже теснились чудо-любители повыкусывать с бокорезами и мялись от огромного желания раскурочить врага.
Командир кивнул, и любители загалдели, обступив заграничный подарок. И тут все услышали тикание, Стало тихо.
- Чего это он? - спросил командир.
- Товарищ командир, лучше не вскрывать, - сказал начальник РТС, - это, наверное, самоликвидатор.
У любителей повыкусывать желание разобраться о врагом съежилось до размеров висячей родинки.
- Может, пихнуть его в попку - и пусть плавает?
- Товарищ командир, если его не вскрывать, его можно хоть год спокойно возить.
- Мда?
- Да.
- Ладно, привезем в базу и разберемся.
- Товарищ командир, - вспомнил тут связист, - у них там диктофон стоит и все передает на Штаты.
- Мда?
- Да.
- Тогда все вниз!
Наверху задержался только командир. Он подождал, пока все исчезли, и нагнулся к тому месту, где, по его мнению, должен был быть диктофон.
- Слышь меня, ты, вонючий американский козел, распуши там свои локаторы! Так вот, красную, облупленную культяпку вам всем на воротник в чугунном исполнении от советской власти! – и дальше полилось такое, такое лихое-оберточное, что покоробило бы терпеливую бумагу, уши у неподготовленных свернулись бы в трубочку и сами бы сунулись в соответствующее место.
Командир увлекся, лил не переставая, в самозабвении приседал, показывал руками, дополнял на пальцах, засовывал их себе в рот, ...... и вкусно облизывал. При этом лицо его светилось жизнью и каким-то радостным задором. Одним словом, жило, пульсировало, существовало.
Когда буй привезли в базу, то оказалось, что это наш буй,

[EU4RK]

Продолжу :D


Катера (микророман)
Глава первая, драматическая

На катерах у нас служат ради удовольствия. Удовольствие начинается прямо от пирса. Со скоростью двенадцать узлов. Вот это мотает! Но двенадцать узлов - обычная скорость, а в атаку мы ходим на бешеных тридцати двух. Вот это жизнь! Особенно хорошо, когда на волну падаешь. Катер падает на воду, как ящик на асфальт.
Взамен вытряхнутого мозга выдают бортпаек: шоколадку - пятнадцать грамм, баночку мясных консервов размером со спичечный коробок, сгущенку, махонькую как пятачок, и пачку печенья "Салют Октябрю".
В остальное время - блюем через перила, если конечно, с непривычки.
И вот приезжают к нам корреспонденты. Вокруг гласность, демократия, социальная справедливость, вот они и прикатили. Час, наверное, беседовали с командиром дивизиона. Говорили, говорили - ну, никак он не может понять, чего им надо. Все вокруг да около. Три мужика и две бабы. Одна стара как смертный грех, а вторая - ничего, хороша, зараза.
Наконец эти писатели говорят комдиву в лоб, мол, вот как вы считаете, вот вам бортпаек выдают, это как, справедливо?
- То есть?!
- Ну, то есть вся страна переживает определенный момент, испытывает трудности с продовольственной программой, а у вас тут пайки, шоколад, сгущенка...
- Па-ек... - не понимает комдив.
- Ах, бортпаек! - дошло до него наконец. -
Социальная, значит, справедливость в распределении, значит, материальных благ? Значит, много флот у нас жрет, а, ребята? Значит, вы по этому поводу прикатили?
Комдив подмигнул.
- Ну ладно, - говорит он, - мы тут с вами заболтались совсем, а мне в море выходить через двадцать минут.
- А вы надолго выходите? - интересуются эти деятели.
- Да как получится, часа на три-на четыре. А то хотите с нами? Покатаемся. Увидите флот в динамике. Моряков, море, понимаешь. Интервью возьмете, так сказать, на боевой вахте по защите святых рубежей. Поехали? Как там у вас: "А вот сейчас я стою на палубе рядом с торпедным аппаратом..."
Комдив подмигнул, корреспонденты заулыбались. Ну кто откажется, бесплатно же. Эти писатели окончательно загорелись: глаза горят, оживлены, бабы воркуют, как голубки над яйцекладкой.
Давно замечено, что самые мужественные люди - это те, кто ни черта не знает.
Комдив посадил их на катер и врубил тридцать два узла и катал часов восемь. И все под волну норовил, мерзавец, попасть, чтоб ощутили. Качало так, что через пять минут после старта на катере все кормили ихтиандров, а комдив в это время стоял на мостике и орал в ветер:
- Па-е-д-е-м.к-ра-со-от-ка-а, ка-та-ааа-ца... Да-авно я те-бя-а па-д-жи-да-ал дал-дал-дал!
Писатели обделали всю кают-компанию. Из них вышло все.
Даже желание разобраться с распределением благ. Их перед отходом накормили флотским борщом и перловкой, а это такая отрава - к маме не ходи.
Бабы, как качнуло, сразу же легли и забылись, а мужики выползали поочередно и слюнявили борт. По трапу невозможно было спуститься, чтоб не "посклизнуться" на поручнях. Всюду пахло флотским борщом; свекла, нарезанная кубиками, выходила через нос в нетронутом состоянии; всюду эта зараза-перловка.
Сначала у них вовсю отслаивалась слизистая желудка и кишечника, потом - прямой кишки, а затем уже и клоаки.
Бортпаек в них впихнуть не удалось - в перекрестие не попадал. Фельдшер пришел, посмотрел, покачал головой, перевернул баб, сдернул им штаны и вкатил каждой лошадиную дозу какого-то противозачаточного средства, которое вроде бы помогает при качке.
Их потом отскребли, как ошвартовались, и на носилках вынесли.
Х-хэ-хэ! Бортпаек они мечтали у нас оттяпать. Губешки раскатали. Примчались и слюнями изошли. Кататься сначала научитесь! Пис-сатели.


Глава вторая, фантастическая

Служить хочется. А гальюнов нет! Сейчас, наверное, делают уже, а на старых катерах, извините, не наблюдается. Забыли-с. Не запрограммированы были наши катера на то, что народ наш может обгадиться на полном ходу за краткое время торпедной атаки.
Поэтому наш народ отправляется подумать по-крупному на корму в тридцать два узла, если уж очень приспичит и окончательно прижмет.
Со спущенными штанишками это выглядит лучше, чем американское родео.
Их ковбои вонючие на своих ручных бычках - это ж дети малые и сынки безрукие. А вот наш брат в рассупоненном состоянии, напряженно прогнувшись сидящий, бледно издали снизу блестящий, растаращенно четко следящий, чтоб из него при соскальзывании паштет не получился - вот это да! Это кино. Картина. Ее лучше смотреть со стороны.
Скорость дикая, катер летит, буруны взрываются, а он сидит, вцепившись, торжественный, а над ним за кормой вал воды нависает шестиметровый, в который он кладет не переставая.
Вот вы видели, чтоб на водяных лыжах лыжнику приспичило подумать по-крупному? Ну, и как он все это будет делать?
Все свободные от вахты выстраиваются посмотреть. Корма покатая, перелезаешь через леера, и кажется, что винты палубу у тебя рвут из-под ног. Штанишки осторожненько одной рукой спущаешь: сначала одну штанишку, потом перехват мгновенный и тут же другую. И главное, чтоб штанцы твои ниже коленок не рухнули, а то, .если поворот, то придется со спущенными штанишками через леера кидаться и бежать опрометью стремглав, а то вал-то нагонит с разинутой пастью и промокнет попку до самых подмышек гигантской промокашкой. А она и так, понимаешь, в точке росы вся в слезах.
Между булочек потом потер бумажечкой, если совсем, конечно, не намокла, и ныряй через леера.
Я вам все это говорю, между прочим, для того, чтоб прониклись вы, почувствовали и представили, как на катерахслужить здорово.
А однажды вот что было. Пошел с нами море конопатить один пиджак придурочный из института. Погода чудная, мы уже часа четыре на скорости, и вдруг приспичило ему, понимаете? Видим, ищет он чего-то. Ходил-ходил, искал, наконец спрашивает, мол, а где тут у вас - экскюз ми - гадят по-крупному. Ну, мы ему и рассказали и показали, как это все происходит: кто-то даже слазил, продемонстрировал. Посмотрел он и говорит:
- Да нет, я уж лучше потерплю. Ну терпи. Еще чуть-чуть немножко времени проходит - видим, тоскует человек, пропадает. Ну, мы его и подбодрили, мол, давай, не смущайся, все мы такие, бакланы немазаные, с каждым бывало. Ну и полез он. Только перелез и за леер уцепился, как, на тебе, поскользнулся и, не выпуская леер, выпал в винты, но, что интересно было наблюдать, - чтоб ножки не откусило по самый локоток, он успел-таки изяш-но изогнуться и закинуть их на спину. Прямо не человек, а змея, святое дело! В клубок свернулся.
Вытащили мы его: дрожит, горит, глаза на затылке. Успокоился, наконец, штанишки снял аккуратненько одним пальцем, потому как нагадить-то он успел, положил их отдельной кучкой и стоит, отдыхает, а в штанцах - полный винегрет. Боцман ему говорит:
- Ты, наука, не двигайся, а то поливитамином от тебя несет. Стой на месте спокойно, обрез с водой принесем - помоешься, а штанцы твои мы сейчас ополоснем, рыбки тоже кушать хочут.
С этими словами подхватил их боцман через антапку за шкертик, и не успела "наука" удивиться, как он - швырь! - их за борт и держит за шкертик, полоскает.
Дал боцман конец шкерта этому дурню старому и проинструктировал:
- Считай, наука, до двадцати и выбирай потихоньку.
Я уж не знаю, то ли этот ученый выбирал не почеловечески, то ли он, наоборот, потравил слегка, но только штанцы под вянцы затянуло. Ученого еле оторвали.
А обрез мы ему принесли. Ничего, помылся. Может, мне сейчас скажут: вот это заливает, во дает, вот это загибает салазки.
А я вам так скажу, граждане: не служили вы на катерах!


Фрейлина двора


- Лий-ти-нант! Вы у меня будете заглядывать в жерло каждому матросу! - Командир - лысоватый, седоватый, с глазами навыкате - уставился на только что представившегося ему, "по случаю дальнейшего прохождения", лейтенанта-медика - в парадной тужурке, - только что прибывшего служить из Медицинской академии.
Вокруг - пирс, экипаж, лодка.
От такого приветствия лейтенант онемел. Столбовой интеллигент: прабабка - фрейлина двора; дедушка - академик вместе с Курчатовым; бабушка - академик вместе с Александровым; папа - академик вместе с мамой; тетка - профессор и действительный член, еще одна тетка - почетный член! И все пожизненно в Британском географическом обществе!
Хорошо, что командир ничего не знал про фрейлину двора, а то б не обошлось без командирских умозаключений относительно средств ее существования.
- Вы гов-но, лейтенант! - продекламировал командир. - Повторите! - Лейтенант - как обухом по голове - повторил и – Вы говно, лейтенант, повторите! - и лейтенант опять повторил.
- И вы останетесь гов-ном до тех пор, пока не сдадите на допуск к самостоятельному управлению отсеком. Пи-ро-го-вым вы не будете. Мне нужен офицер, а не клистирная труба! Командир отсека - а не давящий клопов медик! Вы научитесь ползать, лейтенант! Ни-каких сходов на берег! Жену отправить в Ленинград. Жить на железе. На же-ле-зе! Все! А теперь поздравляю вас со срочным погружением в задницу!
- Внимание личного состава! - обратился командир к строю. - В наши стройные ряды вливается еще один... обманутый на всю оставшуюся жизнь. Пе-ре-д вами наша ме-ди-ци-на!!!
Офицеры, мичмана и матросы изобразили гомерический хохот.
Командир еще что-то говорил, прерываемый хохотом масс, а лейтенант отключился. Он стоял и пробовал как-то улыбаться.
Под музыку можно грезить. Под музыку командирского голоса, вылетающего, как ни странно, из командирского рта, лейтенанту грезились поля навозные. Молодой лейтенант на флоте беззащитен. Это моллюск, у которого не отросла раковина. Он или погибает,
или она у него отрастает.
"Офицерская честь" - павший афоризм, а слова "человеческое достоинство" - вызывают у офицеров дикий хохот, так смеются пьяные проститутки, когда с ними вдруг говорят о любви.
Лейтенант-медик, рафинированный интеллигент, - его шесть лет учили, все это происходило на "вы", интернатура, полный дом академиков, - решил покончить с собой - пошел и наглотался таблеток. Еле откачали. Командира вызвали к комдиву и на парткомиссию.
- Ты чего это... старый, облупленный, седоватый, облезлый, лупоглазый козел, лейтенантов истребляешь? Совсем нюх потерял? - сказал ему комдив.
То же самое, только в несколько более плоской форме, ему сказали на парткомиссии и влепили выговор. Там же он узнал про чувство собственного достоинства у лейтенанта, про академиков, Британское географическое общество и фрейлину двора. Командир вылетел с парткомиссии бешеный.
- Где этот наш недолизанный лейтенант? У них благородное происхождение! Дайте мне его, я его долижу!
И обстоятельства позволили ему долизать лейтенанта.
- Лий-ти-нант, к такой-то матери, - сказал командир по слогам, - имея бабушку, про-с-ти-ту-т-ку двора Ее Величества и британских географических членов со связями в белой эмиграции, нужно быть по-л-ны-м и-ди-о-то-м, чтобы попасть на флот! Флот у нас - рабоче-крестьянский! А подводный - тем более. И служить здесь должны рабоче-крестьяне. Великие дети здесь не служат. Срочные погружения не для элиты! Вас обидели? Запомните, лейтенант! Вам за все заплачено! Деньгами! Продано, лейтенант, продано. Обманули и продали. И ничего тут девочку изображать. Поздно. Офицер, как ра-бы-ня на помосте, может рыдать на весь базар - никто не услышит. Так что ползать вы у меня будете!
Лейтенант пошел и повесился. Его успели снять и привести в чувство.
Командира вызвали и вставили ему стержень от земли до неба.
- А-а-а, - заорал командир, - х-х-х, так!!! - и помчался доставать лейтенанта.
- Почему вы не повесились, лейтенант? Я спрашиваю, почему? Вы же должны были повеситься? Я должен был прийти, а вы должны были уже висеть! Ах, мы не умеем, нас не научили, бабушки-академики, сифилитики с кибернетиками. Не умеете вешаться - не мусольте шею! А уж если приспичило, то это надо делать не на моем экипаже, чтоб не портить мне показатели соцсоревнования и атмосферу охватившего нас внезапно всеобщего
подъема! ВОН ОТСЮДА!
Лейтенант прослужил на флоте ровно семь дней! Вмешалась прабабушка - фрейлина двора, со связями в белой эмиграции, Британское географическое общество, со всеми своими членами; напряглись академики, - и он улетел в Ленинград... к такой-то матери...



Лошадь

- Почему зад зашит?!
Я обернулся и увидел нашего коменданта. Он смотрел на меня.
- Почему у вас зашит зад?!
А-а... это он про шинель. Шинель у меня новая, а складку на спине я еще не распорол. Это он про складку.
- Разорвите себе зад, или я вам его разорву!!!
- Есть... разорвать себе зад...
Все коменданты отлиты из одной формы. Рожа в рожу. Одинаковы. Не искажены глубокой внутренней жизнью. Сицилийские братья. А наш уж точно - головной образец. В поселке его не любят даже собаки, а воины-строители, самые примитивные из приматов, те ненавидят его и днем и ночью; то лом ему вварят вместо батареи, то паркет унесут. Позвонят комендантской жене и скажут:
- Комендант прислал нас паркет перестелить, - (наш комендант большой любитель дешевой рабочей силы). - Соберут паркет в мешок, и привет!
А однажды они привели ему на четвертый этаж голодную лошадь. Обернули ей тряпками копыта и притащили. Привязали ее ноздрями за ручку двери, позвонили и слиняли.
Четыре утра. Комендант в трусах до колена, спросонья:
- Кто?
Лошадь за дверью.
- Уф!
- Что? - комендант посмотрел в глазок. Кто-то стоит. Рыжий. Щелкнул замок, комендант потянул дверь, и лошадь, удивляя запятившегося коменданта, вошла в прихожую, заполнив ее всю. Вплотную. Справа - вешалка, слева - полка.
- Брысь! - сказал ей комендант. - Эй, кыш.
- Уф! - сказала лошадь и, обратив внимание влево, съела японский календарь.
- Ах ты, зараза с кишками! - сказал шепотом комендант, чтоб не разбудить домашних.
Дверь открыта, лошадь стоит, по ногам дует. Он отвязал ее от двери и стал выталкивать, но она приседала, мотала головой и ни в какую не хотела покидать прихожей.
- Ах ты, дрянь! Дрянь! - комендант встал на четвереньки. - Лярва караванная! - И прополз у лошади между копытами на ту сторону. Там он встал и закрыл дверь. Пока придумаешь, что с ней делать, ангину схватишь.
- Скотина! - сказал комендант, ничего не придумав, лошади в зад и ткнул в него обеими руками.
Лошадь легко двинулась в комнату, снабдив коменданта запасом свежего навоза. Комендант, резво замелькав, обежал эту кучу и поскакал за ней, за лошадью, держась у стремени, пытаясь с ходу развернуть ее в комнате на выход.
Лошадь по дороге, потянувшись до горшка с традесканцией, лихо - вжик! - ее мотанула. И приземлился горшочек коменданту на темечко. Вселенная разлетелась, блеснув!
От грохота проснулась жена. Жена зажгла бра.
- Коля... чего там?
Комендант Коля, сидя на полу, пытался собрать по осколкам череп и впечатления от всей своей жизни.
- Господи, опять чего-то уронил, - прошипела жена и задремала с досады.
Лошадь одним вдохом выпила аквариум, заскользила по паркету передними копытами и въехала в спальню.
Почувствовав над собой нависшее дыхание, жена Коли открыла глаза. Не знаю, как в четыре утра выглядит морда лошади, - с ноздрями, с губами, с зубами, - дожевывающая аквариумных рыбок. Впечатляет, наверное, когда над тобой нависает, а ты еще спишь и думаешь, что все это дышит мерзавец Коля. Открываешь глаза и видишь... зубы - клац! клац! - жуть вампирная.
Долгий крик из спальни возвестил об этом поселку. , Лошадь вытаскивали всем населением. Уходя, она лягнула сервант.


Я - Зверев!

Те, что долго толкаются на флоте, знают всех. Как собаки с одного района - подбежал, понюхал за ножкой - свой!
Если вам не надо объяснять, почему на флоте нет больных, а есть только живые и мертвые, значит, вы должны знать Мишу Зверева, старшего помощника начальника штаба дивизии атомоходов, капитана второго ранга.
Когда он получил своего "кап-два", он шлялся по пирсу пьяненький и орал в три часа ночи, весь в розовом закате, нижним слоям атмосферы:
- Звезда! Нашла! Своего! Героя!
У него была молодая жена. Придя с моря, он всегда ей звонил и оповещал: "Гони всех, я начал движение", - и жена встречала его в полном ажуре, как у нас говорят, по стойке
"смирно", закусив подол. И он никогда не находил свои в беспорядке брошенные рога. Всегда все было в полном порядке. С ним все время происходили какие-нибудь маленькие истории: то колами побьют на Рижском взморье, потому что рядом увели мотоцикл, а рожа у Миши не внушает доверия, то еще что-нибудь.
Он обожал их рассказывать. При этом он улыбался, смотрел мечтательно вдаль и рассказывал не торопясь, с паузами для смеха, поджидая отстающих. Обычно это происходило после обеда, когда все уже наковырялись в тарелках. Рассказ начинался с этакого романтического взгляда поверх голов, кают-компания замирала, а Миша вздыхал и начинал с грустной улыбкой:
- Родился я в Нечерноземье... на одном полустанке... едри его мать... Мда-а... Так вот, в отпуске я задумал однажды сходить в баню...
Для того, чтобы сократить количество "едри его мать" до необходимого минимума, расскажем всю историю сами.
Перед баней он оброс недельной щетиной до самых глаз, надел ватничек на голое тело, треух, синие репсовые штаны, наши флотские дырявые сандалии на босую ногу, взял под мышку березовый веник и двинулся не спеша.
А вокруг лето; птички чирикают; воздух, цветы, настроение, сво-бо-да!
Давно замечено, что чем дальше от флота, тем лучше твое настроение, и чем ближе к флоту, тем оно все пакостней и пакостней, а непосредственно на флоте - оно и вовсе никуда не годится.
Далеко от флота ты хорошо дышишь, шутишь, смеешься веселый, говоришь и делаешь всякие глупости, как все прочее гражданское население.
Для того, чтоб дойти до бани, нужно миновать полустанок. На нем как раз остановился какой-то воинский эшелон. У ближайшего вагона стоял часовой. Ну какой строевик, я вас
спрашиваю, пройдет спокойно мимо солдата и ничего не скажет? Это ж так же тяжело, как псу пройти мимо столба. Миша не мог пройти, он почувствовал сопричастность, остановился и подошел.
- Откуда едете?
Часовой покосился на него и хмуро буркнул;
- Откуда надо, оттуда и едем.
- А куда едете?
- Куда надо... туда и едем...
- А что везете-то?
- А что надо... то и везем...
- Ну ладно, сынок, служи, охраняй. Родина тебе доверила, так что давай бди! А я пошел.
- Куда ж ты пошел, дядя, - скинул часовой с плеча карабин и передернул затвор, - стой, стрелять буду...
Капитан, начальник эшелона, с трудом оторвал голову от стола. Вид у него был синюшный (их бин больной).
Перед ним стоял Миша Зверев, и сквозь дремучую щетину на капитана смотрели веселые глаза.
- Здрасте, хе-хе...
- Здрасте...
- Вот, взяли... хе-хе.. - некстати захекал Миша.
- Интересовался, - вылез вперед часовой, - куда едем, что везем.
- Молодец, Петров! - прокашлял капитан. - Документы есть?
- Как-кие документы, отец родной? - сказал Миша. - Я же в баню шел...
- Значит, так! Особый отдел мы с тобой не возим. Поэтому на станции сдадим.
- Товарищ капитан, я - капитан второго ранга Зверев, старший помощник начальника штаба, я документы могу принести, если надо!
- Не надо, - сказал капитан, застряв взглядом в Мишиной щетине.
- Сидоров!
Появился Сидоров, который был на три головы больше того, что себе физически можно представить.
- Так, Сидоров, заверни товарища... м-м... старшего помощника начальника штаба... и в тот, дальний штабной вагон.
Писать не выводить, пусть там делает. Ну, и так далее...
Сидоров завернул товарища (старшего помощника начальника штаба) под мышку и отнес его в тот дальний вагон, бросил ворохом на пол и - со словами: "Ша, Маша" - закрыл дверь.
"В вагоне раньше ехали лошади", - успел подумать Миша. Дернуло. От толчка он резко пробежался на четвереньках, остановился, подобрал веник и рассмеялся.
- Надо же, - сказал он, - поехали... Вагон как вагон.
Перестук колес располагал к осмыслению, и Миша расположился к осмыслению прямо на соломе.
Скоро остановились. Станция. Зверев вскочил и заволновался. Сейчас за ним придут. "Это что ж за станция? - все беспокоился и беспокоился он. - Не видно. Черт знает что! Чего же они?" За ним не шли.
- Эй! - высунулся он в окошко, перепоясанное колючей проволокой. - Скажите там командиру эшелона! Я - Зверев! Я - старший помощник начальника штаба! - обращался он ко всем подряд, и все подряд пугались его неожиданной физиономии, а одна бабка так расчувствовалась, от внезапности, что сказала: "О-о, хосподи!" - ослабела и села во что-то, чвакнув.
Миша хохотал над ней, как безумный, пока вагон не дернуло. О нем явно забыли. Станции мелькали, и на каждой он орал, подкарауливая у окошка прохожих: "Я - Зверев! Скажите! Я - Зверев!.."
Через трое суток в Ярославле о нем вспомнили ("У нас там был этот... как его... начальник штаба") и сдали в КГБ.
За трое суток он превратился в дикое, волосатое, взъерошенное существо, с выпученными глазами и острым кадыком.
Пахло от него так, что вокруг носились взволнованные мухи.
- Ну? - спросили его в КГБ.
- Я - Зверев! - заявил он с видом среднего каторжанина. - Я - старший помощник начальника штаба! - добавил он не без гордости и подмигнул. Мигать не хотелось, просто так получилось. Рожа - самая галерная.
- Документы есть?
- Как-ки-е до-ку-мен-ты? - в который раз задохнулся Миша. - Я в баню шел! Вот! - и в доказательство он сунул им под нос веник, которым иногда подметал в вагоне.
- А чем вы еще можете доказать?
- Что?
- Ну то, что вы - Зверев.
Миша осмотрел себя и ничего не нашел. И тут он вспомнил. Вспомнил! Что в Ярославле у него есть дядя! Ы-ы! Родной! Двадцать лет не виделись!
- Дядя у меня есть! - вскричал он. - Ы-ы! Родной! Двадцать лет не виделись! Родной дядя! Едри-его-мать! К дяде поехали уже к ночи.
- Вы такой-то?
- Я... такой-то...
- Одевайтесь!
И дядя вспомнил то героическое время, когда по ночам выясняли, кто ты такой.
Родного дядю привезли вместе с сандалиями. Когда он вошел в помещение, к нему из угла, растопырив цепкие руки, метнулось странное существо.
- Дядя! Родной! - верещало оно противно, дышало гнилым пищеводом и наждачило щеку.
- Какой я тебе дядя?!.. Преступник!.. - освобождался дядя, шлепая существо по рукам.
Дядю успокоили, и под настольной лампой он признал племянника и прослезился.
- Служба у нас такая, - извинились перед ним, - вы знаете, черт его знает, а вдруг...
- Да! Да!.. - повторял радостный дядя. - Черт его знает! - и пожимал руки КГБ, племяннику и самому себе. Радующегося непрерывно, его увезли домой.
- А вы, товарищ Зверев, если хотите, можете прямо сейчас идти на вокзал. Здесь недалеко. А мы позвоним.
На вокзал он попал в четыре утра. Серо, сыро, и окошко закрыто. Миша постучал, тетка открыла.
- Я - Зверев! - сунул он свою рожу. - Мне билет нужен. Вам звонили.
- Давайте деньги.
- Какие деньги? Я же без денег! Ты что, кукла, - он заскреб щетиной по прилавку, - совсем, что ли, людей не понимаешь?
"Кукла" закрыла форточку.
Нервы, расшатанные вагоном, КГБ и дядей, не выдержали.
- Я - Зверев! - замолотил он в окошко. - Я - от КГБ! Вам звонили! Я - от КГБ! От! Ка! Ге! Бе! - скандировал он.
Тетка взялась за телефон:
- Здесь хулиганят! Миша молотил и молотил. - Я - Зверев!
Открой! Эй!
За его спиной уже минут пять стоял милиционер. Он дождался, когда Миша устал, и вежливо постучал его по плечу.
Миша обернулся.
- Вы Зверев?
- Да-а... - Миша до того растерялся оттого, что его хоть кто-то сразу признал, что расплакался и дал себя связать. В машине он припадал к милицейскому плечу и, слюнявя его, твердил, что он - Зверев, что он - в баню, что он - в КГБ...
- Знаем, знаем, - говорили ему мудрые милиционеры.
- А я еще старший начальник помощника штаба! -
останавливался среди соплей Миша и, отстранившись и вперившись, напряженно искал возражений.
- Видим, видим, - отвечали ему милиционеры. Мудрые милиционеры сдали его немудрым, а те заперли его до понедельника. Миша замолотил опять.
- Я - Зверев! Сообщите в КГБ! Я - Зверев!..
- А почему не в ООН? Пересу де Куэльяру, ему тоже будет интересно,- говорили немудрые и пожимали плечами. - Ну, так нельзя! Не дают работать. Накостылять ему, что ли? Чуточку... - и накостыляли...
В конце концов в понедельник все разобрались во всем! (Едри его мать!) КГБ с милицией проводили его на вокзал, вручили ему билет, посадили в поезд, и он начал обратный путь на свой полустанок...
Когда он слез с поезда, от него шарахнулись даже гуси.
Миша пробирался домой огородами. Подойдя ближе, он услышал музыку. В его доме творилось веселье. Миша присел в кустах. Жизнь научила его осторожности.
Вскоре на крыльцо вывалился друг детства Вася. Вывалился, встал с кряком и отправился в кусты, гундося и расстегиваясь по дороге. У кустов он остановился, закачался, схватил себя
посередине, и из него тут же забил длинненький фонтанчик.
Когда фонтанчик свое почти отметал, навстречу ему из кустов вдруг поднялось странное создание.
- Чего это здесь?.. А? Вася? - спросило создание голосом Мишки.
- Вот надо же было так упиться! - сказал Вася. - Привидится же такое... - и, сунув недоделанный фонтанчик в штаны, повернул к дому.
- Стой! - одним махом настиг его Миша, и Вася засучил ножками, утаскиваемый.
Оказалось, что Мишу всем полустанком дней десять искали баграми на озере, а потом решили - хорош! - и справили поминки.

[EU4RK]

еще цуть-цуть и больсе не буду (меньсе тозе) :lol:


Погрузка

Подводнейший крейсер. Идет погрузка продуктов. Людей не хватает. Спешка.
В рубке, у верхнего рубочного люка, на подаче находятся боцман и молодой матрос Алиев. Алиев одной рукой придерживает в пазах толстую железную балку (постоянно выскакивает, собака). Через балку перекинута веревка. Другой рукой Алиев спускает на веревке в чрево лодки мешки, паки, ящики, все это "Давай, Давай!", а третьей рукой...
- Задержаться наверху! - кричат снизу. Это командир. Он уже сунул голову в шахту люка, и хорошо, что посмотрел наверх: от его крика "Задержаться!" мешок у Алиева срывается и летит вниз. Командир едва успевает выдернуть голову. Мешок трахается, и сахар разлетается по палубе.
- Боцман! - орет командир, опять сунув голову в шахту люка. - Что у вас там происходит?!
- Ты че эта?! - говорит боцман, ощерившись, матросу Алиеву и приближается к нему. - Бол-тя-ра конская... - но не успевает закончить. Матрос Алиев от страха делает "руки по швам", и железная балка, которую уже ничто не удерживает, выскакивает из пазов и бьет боцмана в лоб - тук!
- Боцман! - орет снизу командир. Боцман, закатив глаза, - постояв секунду, молча падает в люк вниз головой, в один миг пролетает десять метров, огибая всякие препятствия, и на последних метрах, придя в себя, хватается за вертикальный трап и, ободравшись, головой вниз сползает по нему, появляясь перед носом у командира. Он видит командирское изумление и, продолжая движение, говорит:
- Вызывали... Товарищ командир?


* НЕ ДЛЯ ДАМ *
Тема...

Тема дерьма на флоте неисчерпаема...
В автономке она начинается всегда с гальюна: ты лег в четыре утра, а уже в шесть нуль-нуль, весь слипшийся, поднятый непобедимым утренним гномиком (проклятый чай), путаясь в собственных тапочках, задевая головой обо всякие трубопроводы, эпизодически приходя в сознание, ты сползаешь по трапу и направляешься в гальюн. В гальюне располагается унитаз. Он оборудован педалью, чтобы все наделанное проваливалось по трубам - по трубам - и в специальный баллон, литров на двести, а потом воздухом оно транспортируется за борт, если, конечно, открыли забортные клапаны, а если их не открыли, то...
Но нет, сначала хочется рассказать о педали. Итак, сполз ты в гальюн, а там - педаль. На нее нужно нажать, чтоб провалилось к чертовой матери то, что от прошлых посещений осталось и какой-то сволочью не убралось. Наваливаешься на педаль - м-ааа! Подавленность, растерзанность, расслабленность, расстроенность, сон на ходу - все это делает так, что ты давишь, а нога соскальзывает. Педаль тоже делает: "М-ааа!" – но обратно и вверх, и если ты отращиваешь бороду, то она будет вся в кусках. Глаза на лоб, как у кота в скипидаре, и бодрость непроходящих флотских выражений, и - никакого сна до обеда.
- Хорошю еще, что я зажмурился, в глаз не попало, - успокаиваешь себя, неутомимо стирающий, но, оценив все подряд еще раз, добавляешь всегда: - Хорошо еще, что никто ничего не видел, - и только после этого мощно и запрокидываясь непрерывно - счастливо смеешься...


Кордильеры

Гальюн первого отсека - это командирский гальюн. В него ходят только: командир, зам, старпом, пом и командиры боевых частей - отличники боевой и политической подготовки, знающие, что бумажку в унитазик бросать нильзя-я!
Старпом. Старпом - всегда орел. Но в гальюне, наедине, он превращается в кондора, в белоголового грифа он превращается. И все это потому, что так сидеть приходится: доски-то нет! Вернее, есть, но куда-то ее трюмные задевали.
Старпом сидел, превратившись в грифа. При этом он не забывал держаться рукой за ручку-задрайку: защелка на двери не работала, и все, сидя в гальюне, держались за эту ручку, а то у нас как? подойдут и выломают в одну секунду, а когда за ручку держишься, то, может быть, и не выломают.
Старпом закряхтел и пропел: "Да-ааа, Кор-диль-еее-ры!" И вдруг! О, мать прародительница! Такое бывает только в Кордильерах! Когда старпом, без штанов, держась за ручку, совсем уже собирался подвести итоги за три прошедших дня, кто-то так дернул - а ручка у старпома была дожата не до конца, и выдернулась на свободу не только дверь, но и старпом, превратившийся в кондора, в белоголового грифа превратившийся, вылетел, держась за ручку, взмахнув ужасными крыльями, путаясь, ловя, не попадая, и упал на четвереньки связанной птицей перед отличником боевой и политической подготовки. Рух! Рухнул.
Первое, что он сделал, стоя на четвереньках и дрожа кожей, как лошадь, - это надел штаны. И правильно! А то что же это за кондор, это ж не кондор, а чертте что...

Об этой ручке и еще

С этой ручкой-задрайкой у нас в гальюне постоянно происходят подобные неприятности: вырывают, выдирают, выпадают...
Но, сидя на насесте, все за нее все равно держатся: сами видите, народ у нас дикий, он в гальюн не входит, а с лязганьем вламывается, так что - чтоб не выдернули - все держатся за ручку, как мартышки за ветку, - изо всех сил.
Подойдешь, бывало, к двери гальюна и осторо-ожненько так за ручку попробуешь (она с двух сторон двери выходит), осторожненько так надавил ее вверх - и чувствуешь напряжение живой плоти, оживает ручка.
А ты опять, вежливо так, усомнился, а она опять на место - тух! А ты опять ее вверх давишь. Тут ручка совсем с ума сходит, свирепеет и несколько раз с шумом опускается-поднимается, опускается-поднимается, бьется-жмется-дожимается.
Теперь самое время постучать в дверь и спросить:
- Слушай, ты чего там, сидишь что ли?..

Заму нашему

Заму нашему новому сколько раз объясняли, что бывает в трубе остаточное давление воздуха, что все это проверяется по манометрам: есть там давление воздуха или его там нет; сколько раз ему говорили: если ты удачно сходил в гальюн, так ты головку-то свою подними и посмотри на манометры: если стрелка отклоняется, значит давление в трубе есть и его надо стравить вот этим клапаном, и пока не стравил, нечего на педаль давить, как на врага, потому что воздух вырвется и все это дело удачное из унитаза как даст! - и будешь ты весь в... как уже говорилось, в пене морского цвета. Так нет же! Наш зам вечно рот свой откроет и давит на педаль, как очарованный.
Ну и попадало ему. Ежедневно. В это отвисшее отверстие.
А мы его утешали, что, мол, тот не подводник, кого из унитаза не обливало. Каждый день утешали.

О клапанах

Вы еще не устали о дерьме читать? Ну, если не устали, то теперь самое время поговорить о клапанах: о клапанах на трубопроводе выброса за борт содержимого баллона гальюна.
Обещаю, что будет интересно: тема сама по себе интересная. Конечно, интересная, особенно если дуешь гальюн, то есть - -я хотел сказать: сжатым воздухом дуешь баллон гальюна, а клапана открыть забыл, я имею в виду забортные клапана. Очень интересная ситуация. А переживаний в связи с этим сколько будет... Но по порядку. Сначала заметим: клапана - это ответственный момент. И открывают их ответственные люди - трюмные. А где у нас родина всех ответственных трюмных?
Родина всех трюмных - Средняя Азия и Закавказье. Именно там ежегодно рождаются новые трюмные. И если в отсеке один гальюн, то они с ним справляются, но, если в отсеке два гальюна, то на каждый гальюн нужно по одному трюмному.
В пятом отсеке у нас два гальюна: отсечный гальюн на верхней палубе и докторский - гальюн изолятора - на средней.
Оба они сидят на одной забортной трубе и продувают их по очереди. Происходит это так: наверху находится Алиев Мамед, прослуживший два года, родина - Закавказье; внизу, на забортных клапанах, сидит Ходжимуратов Ходжи, прослуживший один год, родина - - Средняя Азия. Ходжи должен открыть забортные клапана и отсечь докторский гальюн. Для этого он и посажен в трюм. Мамед ему сверху кричит:
- Ходжи! Ходжи! Ходжи! Ходжи его не слышит.
- Ходжи!!!
- Ха-а... - Ходжи услышал.
- Ход-жи! Чурка нерусский! Ты клапана открыла?
- Да-а! - кричит Ходжи. - Открыла!
- А ты доктур закрыла?
- Да-а...
- Сма-атри - ха-а...
Все это происходит в 7 часов утра при всплытии на сеанс связи и определение места. Орут они так, что не могут не разбудить доктора. Они его будят. Доктор садится на койке и спросонья говорит только одно слово. Он говорит:
- Су-ки...
В это время дуется верхний гальюн, и так как Ходжи отсек докторский гальюн совсем не там, где он отсекается, и забортные клапана открыл тоже не те, то все содержимое баллона верхнего гальюна передавливается не за борт, а. подхватив с собой содержимое гальюна изолятора, начинает поступать в изолятор: сначала появляется коричневый туман, а потом - потоки. Доктор - через какое-то время - начинает проявлять интерес к происходящему: он нюхает воздух, как спаниель, а потом он спускает ноги с койки и скользит в чем-то мерзостном и с криком: "Ах, ты... (наверное, жизнь моя молодецкая) ", - выпадает и погружается. А потом доктор в таком виде приходит в центральный и требует, чтоб ему нацедили крови трюмных – целое ведро...


Творог

Вы еще не видели, каким творогом питают на береговом камбузе героя-подводника, защитника святых рубежей? Если не успели до сих пор, то и смотреть не надо. "Оно" серого цвета, слипшееся. Привозится на камбуз в тридцатилитровых флягах. Открываешь крышку, а там сверху - трупная плесень. Разгребаешь ее немножко (сильно не надо, а то смешается), а под ней - творог. Его и едим. Замешиваем со сгущенкой (так его природный серый цвет не просматривается) и хрумкаем.
В кают-компании старших офицеров у нас те же отруби, что и на всем камбузе, но только на тарелочках и со скатертями. Сейчас сядем ужинать. Я - дежурный по камбузу, мой старпом - дежурный по дивизии.
Лично я творог не ем. Я тут вообще ничего не ем. Достаточно простоять сутки на камбузе, чтоб надолго потерять интерес к творогу, сметане, к первому, ко второму. На камбузе можно есть только компот. Он из сухофруктов. Там разве что только червячок какой-нибудь сдохший плавает, или, на худой конец, вестовой рукавом в лагун залезет, но в остальном отношении в компоте - стерильная чистота.
- Я буду только творог, - говорит мой старпом, потирая руки.
Никогда не видел, чтоб на одном лице было написано столько эмоций сразу. У моего старпома на лице сейчас и терзающее душу ожидание, и радость встречи, и умеренная жадность. А в движениях-то какая суетливая готовность. И все из-за творога. Он никогда не стоял по камбузу, вот и хочет съесть. Может, предупредить этого носорога помягче? Не враг все-таки, а родной старпом.
- Александр Тихоныч. - говорю я с постным лицом, наблюдая, как он все накладывает и накладывает, - говорят, в таких количествах творог вреден.
- Свис-тя-а-т, - радуется он, уродуя на тарелке только что возведенную башню, - творог - это хорошо!
- А вот я читал...
- Че-пу-ха-а...
Старпом поглощает творог, растянув до упора пасть. Вот обормот! Этот на халяву сожрет даже то, что собака не станет есть.
Назавтра старпом пропал. Подменился на дежурстве и пропал. Трое суток его несло, как реактивный лайнер. Лило, как в Африке в период дождей. Пил только чаек. Чайком они питались: выпьют глоточек - и потрусили скучать на насест.
- Я буду только творог, - слышу я в следующее свое дежурство. Оборачиваюсь - наш помощник. Этого только не хватало. Неужели он не знает про старпома? Точно, он тогда в
море пропадал. Я никогда не скатываюсь до панибратства с начальством, но данный случай особый.
- Виктор Николаевич, - говорю я с большим чувством, - вы всегда были для меня примером в исполнении своего служебного долга.
- А что такое? - настораживается он.
- Светлая память о вас навсегда останется в наших сердцах, - говорю я и горестно замолкаю. Приятно, черт побери, сознавать, что ты вызвал тень мысли на лице начальства.
- Об этом твороге, - замечаю я тонко, - я могу часами рассказывать одну очень грустную историю.
- Ну-у нет! - говорит помощник. - Только после того, как я поем. Не порть аппетит. Это у меня единственная положительная эмоция.
Так я ему и не рассказал. Жаль было прерывать. Как все-таки группа командования у нас однородна. Утром он нашел меня по телефону.
- Сво-лочь! - сказал он мне. - Звоню тебе из туалета. Чай пью по твоей милости.
- Роковое совпадение... - начинаю я.
- Заткнись, - говорит он, - с утра сифоню. Мчался на горшок, как раненый олень, не разбирая дороги. И не известно еще, сколько так просижу.
- Известно, - сказал я как можно печальней, - вот это как раз известно. По опыту старпома - трое суток. Сказочная жизнь.


Гадость какая...

В этой автономке мы жили в третьем отсеке в четырехместной каюте: Ленчик Кривошеев, комдив, - раз, я и два пультовика - Веня и Карасик. А через переборку у нас жил командир БЧ-5. Бэчепятого мы через переборку ежедневно доставали: пугали его. Ленчик у нас ба-альшой специалист; ляжет на коечку, примерится, скажет: "Стартует первая!" - и в переборку кулаком как двинет! Как раз на уровне головы спящего меха - и только глухой стук падающего тела: мех с коечки вывалился.
Мех у нас мелкий был и легкий как пушинка. Падать там не далеко, так что он себе никогда ничего не отбивал. Он спросонья долго не мог понять, что это такое с ним регулярно происходит: все ходил к доку и жаловался на нервный сон.
И тут к нему на чай однажды зам забрел. А мы только позавтракали после смены с вахты, легли в каюте и лежим. Не спится. Жара: за бортом - двадцать восемь градусов; в отсеках духотища; вентиляция не чувствуется, холодилка не справляется.
Спали мы тогда голышом: простынками прикроемся только чуть - и все.
Слышим, зам о чем-то с мехом договаривается. И решили мы зама разыграть. Он у нас вредный; всю автономку за пьяницами охотится: ходит по каютам и нюхает.
Придумал все Ленчик. Он сказал:
- Мужики! Есть предложение устроить заму большое шоу.
Пусть понюхает. Сделаем так... И он изложил нам, что надо делать. Взяли мы ножницы, в каждой простыне посередине аккуратно дырочку вырезали, легли на спину и накрылись ими, а перед тем как накрыться, младших братишек настроили должным образом и сунули их в дырочку. И получилось, что, при хорошей организации, мы накрыты простынями с головой и на всех простынях только одни братики наблюдаются в боевой стойке.
Стали мы зама заманивать: пели, орали пьяными голосами - минут десять длилась вся эта канитель. Наконец зам клюнул: слышим - дверь у меха лязгнула - идет!
Мы мгновенно с головой накрылись - и все: одни братики торчат.
Открывается дверь, и входит к нам зам. А со света в нашей темноте он только одни белые простыни видит и ничего, но в середине каждой простыни что-то такое торчит.
Зам смотрел, смотрел - ничего не понимает, наклонился к Ленчику, а у Ленчика, между прочим, есть на что посмотреть. Приблизил зам лицо вплотную, ЛОТА. Смотрел, смотрел - и тут до него дошло: чуть не стошнило его.
- Фу! - говорит. - Какая гадость! - и вышел. А мы от смеха чуть простынями не подавились, так они в глотку втянулись, что чуть дыхалку не перекрыли, честное слово!


На заборе


Ночь. Забор. Вы когда-нибудь сидели ночью на заборе? Нет, вы никогда не сидели ночью на заборе, и вам не узнать, не почувствовать, как хочется по ночам жить, когда рядом в кустах
шуршит, стучит, стрекочет сверчок, цикада или кто-то еще. У ночи густой, пряный запах, звезды смотрят на вас с высоты, и луна выглядывает из облаков только для того, чтоб облить волшебным светом всю природу; и того, на заборе, - волшебным светом. А вдоль забора трава в пояс, вся в огоньках и искрах, и огромные копны перекати-поля, колючие, как зараза.
Командир роты, прозванный за свой нос, репообразность и общую деревянность Буратино, даже не подозревал, что ночью на заборе может быть так хорошо. Он сидел минут двадцать, переодетый в форму третьекурсника, в надежде поймать
подчиненных, идущих в самоход.
Но ночь, ночь вошла; ночь повернула; ночь мягко приняла его в свои объятия, прижала его, как сына, к своей теплой груди, и он почувствовал себя ребенком, дитем природы, и незаметно размечтался о жизни в шалаше после демобилизации.
Утро. Роса. Трава, тяжелая, спутанная, как волосы любимой.
Туман, живой, как амеба. Удочка. Поплавок. Дальше бедное флотское воображение Буратино, до сих пор способное нарисовать только строевые приемы на месте и в движении, шло по кругу: опять утро, опять трава, кусты...
В кустах зашевелилось. Муза кончилась. Буратино встрепенулся, как сова на насесте, и закрутил тем, что у других двуногих называется башкой. На забор взбиралось, кряхтело и воняло издалека. В серебряном свете луны мелькнули нашивки пятого курса.
- Товарищ курсант, стойте! - просипел среди общего пейзажа Буратино, облитый лунным светом, похожий там, где его облило, на Алешу Поповича, а где не облило - на американского ковбоя.
Пятикурсник, перекидывая ногу через забор, задержался, как прыгун в стоп-кадре, и вскинул ладонь ко лбу. Теперь в облитых местах он был крупно похож на Илью Муромца, высматривающего монгола.
- Ага, - сказал он, увидев три галочки. И не успело его "ага" растаять в природе, как он хлопнул Буратино по деревянным ушам ладошками с обеих сторон. Хлоп! Так все мы в детстве играли в ладушки.
Природа опрокинулась. Буратино, завизжав зацепившимися штанами, кудахнулся, пролетев до дна копну перекати-поля. А когда он пришел в себя, среди тишины, в непрерывном колючем кружеве, он увидел луну. Она обливала.

[EW2ABC]

Реально зарегистрированный разговор между испанцами и американцами на частоте "Экстремальные ситуации в море" навигационного канала 106 в проливе
Финистерра (Галиция) 16 октября 1997 г.
Испанцы: (помехи на заднем фоне) ... говорит А-853, пожалуйста, поверните на 15 градусов на юг, во избежание столкновения с нами. Вы движетесь прямо на нас, расстояние 25 морских миль.
Американцы: (помехи на заднем фоне) ...советуем вам повернуть на 15 градусов на север, чтобы избежать столкновения с нами.

Испанцы: ответ отрицательный. Повторяем, поверните на 15 градусов на юг во избежание столкновения.
Американцы (другой голос): с вами говорит капитан корабля Соединенных Штатов Америки. Поверните на 15 градусов на север во избежание столкновения.

Испанцы: мы не считаем ваше предложение ни возможным, ни адекватным, советуем вам повернуть на 15 градусов на юг, чтобы не врезаться в нас.
Американцы (на повышенных тонах): с вами говорит капитан Ричард Джеймс Ховард, командующий авианосца USS Lincoln, военно-морского флота Соединенных Штатов Америки, второго по величине военного корабля американского флота. Нас сопровождают 2 крейсера, 6 истребителей, 4 подводные лодки и многочисленные корабли поддержки. Я вам не "советую", я ПРИКАЗЫВАЮ изменить ваш курс на 15 градусов на север. В противном случае мы будем вынуждены принять необходимые меры для обеспечения безопасности нашего корабля. Пожалуйста, немедленно уберитесь с нашего курса!

Испанцы: с вами говорит Хуан Мануэль Салас Алкантара. Нас два человека. Нас сопровождают наш пёс, наш ужин, 2 бутылки пива и канарейка, которая сейчас спит. Нас поддерживают радиостанция "Cadena Dial de La Coruna" и канал 106 "Экстремальные ситуации в море". Мы не собираемся никуда сворачивать, учитывая, что мы находимся на суше и являемся маяком А-853 пролива Финистерра Галицийского побережья Испании. Мы не имеем ни малейшего понятия, какое место по величине мы занимаем среди испанских маяков. Можете принять все (fucking) меры, какие вы считаете необходимыми, и сделать всё что угодно для обеспечения безопасности вашего (fucking) корабля, который разобьётся вдребезги об скалы. Поэтому ещё раз настоятельно рекомендуем вам сделать наиболее осмысленную вещь: изменить ваш курс на 15 градусов на юг во избежания столкновения.
Американцы: Ok, принято, спасибо.

[EW4GL]

- Сокол! Сокол! Сокол! Сокол, вашу мать! Это Цетр Управления полетом! Почему не отвечаете?
- Мне не нравится этот позывной! Я не буду на него откликаться! Женщине-Космонавту могли бы другой позываной дать!
- Соколиха?!
- Хам!
- Женщина-сокол?
- (капризно) Нууууу. Где ваша фантазия, мужчинка? Это не звучит.
- Бабочка! Хотите бабочкой быть?
- Свою жену бабочкой называйте. Я вам не баба! И не бочка!
- Да нет, нет. Бабочка. Ну? Крылышками бяк-бяк-бяк. Да?
- Нет! Сказала нет! Мне не нравится! Другое придумайте.
- Синичка?
- Это банально! И потом – вы на что намекаете? Лучше синица в руке? Руки у вас коротки!! Ха! Что за мужик пошел – позывного выдумать не может...
- Афца!!!
- Кто это сказал? Я сейчас прерву сеанс связи. Какой козел это сказал?
- Это прорвался к микрофону ваш муж. Простите, больше не повторится.
- Передайте ему: Котик, я тоже по тебе очень скучаю. Ну что там с позывным?
- Хорошо. Какой вы хотите позывной?
- Салли. Мне нравится – Салли.
- Хаха! Мустанг-Салли!
- Чтоо?
- Лос Лобос по радио тут играет. Хорошо, Салли. Как проходит полет?
- Отвратительно проходит!! Отвратительно! Позывного у меня нет!
- А Салли?
- А Салли – мустанг. Хнык-хнык.. Дура я была когда согласилась на этот полет. Говорила мне мама – купи себе лучше курорт. 20 миллионов коту под хвост. Позывной за 20 миллионов не могут выбрать.
- Барби? Синди? Кристи? Долли?
- Нет! Это все не то.
- (с тоской) Это буффонада какая-то.
- Вот! Спасибо! Вы такой милый! Называйте меня Буффонадой! Это что такое?
- Тишина в ЦУП! Все молчать! Буффонада, в переводе с французского - смелая и красивая женщина.
- Да! Буффонада слушает! Центр Управления Полетом! Буффонада на связи!
- Буффонада, почему отсутствует изображение? У вас авария?
- Неет. Я выключила эту штуку. Я ненакрашена и нерасчесана... Потом включу...
- «№;»№;%дь!
- Чтооооо?
- Мы волнуемся за вас, Буффонада. Конец связи!
- Какой-какой конец? Хихихих. Вы проказник. Я вам позвоню через час. ......!

[EW4GL]

Угадайте чьё это?

[EW4GL]

Какая клетка светлее А или В ?

[EW4VX]

Угадайте чьё это?

Конечно РУСЛАНов секретный бункер :D
А про второй вопрос - не понял :roll: вроде В :roll:

[EW4GL]

Посмотри внимательнее (закрой все остальные клетки) :mrgreen:

[EU4RK]

Как-то одна жена, послала своего мужа отвезти маме на дачу замороженное мясо. А то та, бедненькая, там на одних корнеплодах живет. Муж, конечно, отвез. А на выходные жена к маме поехала сама. Естественно спросила про мясо. А теща, чуть не плача: «Три дня размораживаю, а оно все равно как камень». Просто муж по дороге к теще заскочил на работу и доморозил слегка мясцо жидким гелием до -269 градусов.

я тут вспомнил одну вещь
я НИ РАЗУ не видел краснеющих тян
они все бесстыжие
Kerrigan: обоже. пойду напьюсь
я на самом деле в любом случае бы пошел напился
но твое сообщение наполняет мою бухаловку смыслом!

Девочки помните, от хитрожопой до хитровыебанной — одна поездка на шашлыки.

Лежит купюра в полполучки
мне похожая на ноутбук
жене похожая на шубу
а сыну на велосипед

Названы страны, где пьют больше россиян.
Оказалось, что больше всего россиян пьют в Египте и Турции.

xxx: как сессия?
yyy: еще не началась, но глаз уже дергается
xxx: шоколадный?

Лучший игровой сервер - Земля: карта всего одна, но на 6 миллиардов игроков; читеров нет, админ терпеливый, но если уж забанит...

Если мне женщина нужна на несколько часов, зачем мне женится на ней?

Девочка, а где работает твой папа?
- В крематории.
- А что он там делает?
- ЖЖот не подеццки.

Два людоеда едят клоуна. Один спрашивает другого:
- Ну как?
- Да что-то никуя не смешно...

Иногда мозг заставляет принимать такие странные решения...
Дело было на даче, лет 5-7 назад. Случилось мне, во время ремонта дома, случайно упасть с чердака. Высота была порядочная. У меня была возможность еще в самом начале полета схватится за балку, но в голове пронеслась мысль "Да это же нестроганое дерево! Это ж сколько я заноз в ладони повтыкаю!!". Поэтому было решено за нее в полете не хвататься, а смело лететь вниз. Итог: перелом одной ноги, вывих второй ноги, но зато в ладошках заноз не было, блеать!

High Voltage: не делает нифига на работе, еще и отпуск подавай))
Shi3A: я на работе дофига чо делаю
High Voltage: например?
Shi3A: да я там ваще за всех
High Voltage: Д'Артаньян что-ли?


Пишу диплом по защите информации. Делая сноски на источники, каждый раз так и хочется написать: "Книга Иова стих четырнадцатый". Даже не знаю, откуда такое странное желание.

Моё терпение пукнуло.

Швейной фабрике (женский коллектив) требуется мужчина, умеющий гладить и пороть.

Заходит Ан-2 на посадку, докладывает как положено на четвертом развороте, но в докладе одна фраза отсутствует, о выпуске шасси. Диспетчер в панике:
- Доложите о выпуске шасси!!!
- Шасси выпущено и законтрено болтом на 48 в 1956 году!

Прогноз больного однозначный - сливайте воду, выходите в тамбур, приехали. Станция "Терминальная", осторожно, двери закрываются, следующая станция - "Кладбище".

xxx: В мою бурную молодость к детском саде, воспитатели постоянно устраивали конкурсы, в которых в 90% случаев все завершалось громкой фразой "ПОБЕДИЛА ДРУЖБА".
xxx: И маленькие бесполезные идиоты вокруг меня начинали смеяться, веселиться и прыгать, в то время как я стеклянным взглядом сверлил потолок, проклиная эту Землю.
xxx: Мне хотелось закричать во весь свой голосок: "Да пошли вы на жуй со своей дружбой, бл*", упасть на колени, зареветь и позвонить маме, чтобы она забрала меня из этого ужасного места.
xxx: Уже тогда было видно, что в душе я настоящий победитель.

Kisser>:Ванёк ты за скок собаку выебал бы?
Jah>:ну минуты за 2!


kawaiidesu: Назови 3 группы.
lolbot: нулевая резус-отрицательная, вещественные числа с операцией сложения, инертные газы


Katarina: накидайте транскора и ещё каких-нибудь -коров послушать пожалуйста
Павел: могу киркора предложить


xxx: Не спрашивай, зачем админ перезагружает сервер, возможно, он перезагружает его из-за тебя!

[EU4RK]

"Вселенная 25"

Как сделать рай? Трудно сказать, по крайней мере, для людей. В 1972 году Джон Б. Калхун попробовал сделать рай для мышей: квадратный бак два на два, высотой полтора метра. Еда, умеренный климат, чистота, гнезда для самок, горизонтальные и вертикальные ходы для самцов. В рай послали четыре пары здоровых, породистых мышей. Через 104 дня у них появилось первое потомство. Родители заботились о малышах. Во «Вселенной 25» (так назывался эксперимент) наступил золотой век. Мыши любили друг друга и каждые 55 дней население удваивалось, лишь через 315 дней рост замедлился. Во Вселенной 25 теперь жило более 600 мышей. Самцам стало труднее защищать свою территорию, по ходам теперь нужно было протискиваться, свободных социальных ролей почти не осталось, как и свободного места. Появились «отверженные», и они стали собираться в группы в центре — их вылазки встречали жестокий отпор. Вскоре матери стали психовать — нападать на своих детей, рождаемость упала. Самки–одиночки переселились в самые верхние труднодоступные гнезда, а среди самцов стал все чаще наблюдаться ярко выраженный нарциссизм. Эти самцы не дрались, не желали плотских утех – они только ели, спали и и занимались самоанализом. Но в то же время, в дальних углах процветали каннибализм, свальной грех и насилие. Через 18 месяцев, рост мышиной вселенной окончательно прекратился. А еще через месяц (600 дней с начала райской жизни), при очень низком количестве новых беременностей, смертность молодника достигла 100 процентов. Нарциссирующие самцы и попрятавшиеся по дальним норам самки потеряли желание и социальную способность спариваться. Мышиное общество рухнуло. Рай превратился в ад. Все умерли. Добрый ученый повторял свой опыт много раз, но результат был один: на определенном этапе, за взрывом насилия и гиперсексуальной активности следовали асексуальность и самоуничтожение.

Напоследок, немного позитива. Кто же дольше всех выживал в аду? Оказалось – что это мыши, способные справиться с как можно большим числом социальных связей. Во Вселенной 25 дольше всех выживали самые общительные, инновационные, хитрожопые мыши.

Вот такая вот курага.

PS. Все совпадения с чередой людских войн, раскрепощенной сексуальностью, городскими бунтами, вконец обленившимися гражданами, порнографией и женоненавистничеством, насилием в семье, матерями–одиночками, беспричинной агрессивностью и социальным выживанием в инете – случайны.

[EU4RK]

ЖЖ Славы Сэ

Посвящается губе. (Много букв)

Мой знакомый ходил на танкере старпомом. Он позволял себе дорогие излишестваа. Например, его жена сразу была и красива, и со скверным характером. Большинство мужчин лишь мечтают о такой роскоши.
Знакомого зовут Карлис. В тридцать лет он женился на полупрозрачной девушке по имени Мария. У неё были тонкие пальцы и такие большие кольца в ушах, что сопротивление бесполезно. По папе она была княжна, а по маме полячка. Пять лет они жили счастливо. Купили дом в дальней Юрмале. Он дарил ей аленькие цветочки, она ему - оттопыренную губу.

Вообще, нижняя женская губа очень важный орган. С широкими возможностями для самовыражения. Я расскажу вам, как обижаются латвийские женщины. У нас их водится три типа.

По побережью с севера пришли рыбачки. Невысокие, бойкие. У них монгольские глаза и крепкие ноги. В любви они самоотверженны. Долго не сердятся и губу не оттопыривают. Чтобы выразить эмоции, считают они, лучше всего подходит сковородка. Выйдя замуж, варят тыквенный суп и честно носят на себе своих алкоголиков. Очень надёжные и искренние.

С юго-востока прибыли рослые, плавные красавицы диванного типа. У них белая кожа, робкий характер и невыносимые матери. К пенсии они плевком убивают коня. В молодости же садятся и плачут. Потом долго смотрят в зеркало на распухший нос. Один нетрезвый генетик утверждал, все они дочери запретной любви петровских драгун к лошадям петровских драгун. Конечно, он врал. Их печальные глаза и удлиннённые лица произошли от дождливого климата.

Наконец, самые головокружительные девки выбрались из моря на западе. Больше уже неоткуда. Они пришли сражать принцев своим чудесным характером. Разумеется, принцы быстро вымерли. Теперь русалки сводят с ума кого попало. Светлоглазые, невесомые. Они разрушают волю, лишь хлопнув ресницами.
Их приятно носить на руках. С ними последний задохлик чувствует себя Кинг-Конгом.

И вовсе они не безголосые. Любой ухажёр при них трещит, как юный Геббельс, слова не вставить. Обычно звучит героическая сага о пьяном мордобое. В ней полно междометий и в конце все непременно упали, а рассказчик даже не вспотел. Поэтому русалки не великого мнения о мужском уме.

И они-то лучшие в мире по технике мимической обиды.
Одной лишь губой маленькая женщина выражает сотни оттенков недовольства. В диапазоне от «какой-то ты нелепый в этих джинсах», до «я поняла, эти розы отравлены».
На их беду, средний мужчина туповат. По эмоциональной чуткости он близок к хомякам и дафниям. Известны семьсот видов женских слёз.
И на всё это великолепие мужчина реагирует единственной фразой «ну чё ты, Кать».

Деспоты Африки селят своих жён в отдельных кухнях. Никто не видит как они там сами себе дуются. Целые пласты искусства пропадают. Арабские антропологи даже описывают женщину как неуклюжего человечка в платке, вообще не способного обижаться.
Эстонцы напротив, считают обиду нормальным состоянием. При усилении шторма они раскрывают газету и ждут улучшения погоды. Пять лет такой жизни делают мужчину викингом. Он обучается презирать смерть и впоследствии может захватить много приличных стран.

Так вот, на пятую годовщину брака Карлис придумал сделать плов. Настоящий, по секретной узбекской методике. Его Мария никогда не готовила жирных восточных блюд. Карлису показалось, она обрадуется.
Он сравнил пятьдесят рецептов. Купил казан. Купил курдючное сало и правильный рис. Рис следует варить в льняном мешке, он купил ткань, сшил мешок. Учёл сотни тонкостей.

Но женщины не считают сюрпризом жёлтые комья риса в чёрной кастрюле. Колечко с топазом куда неожиданней и приятней, уверены они. Мария взяла себя в руки и попробовала подарок. Целых две секунды держала себя в руках. Потом призналась что плов – говно.
Карлис неделю это блюдо планировал и три дня готовил. Вложил душу и килограмм изюма сверху. Он сказал ей – дура!

Мария выдвинула губу на 13 мм, что означало «враги навсегда». Выбежала, села в джип и уехала. Долго приходила в себя в крупном торговом центре. Потом нашла такой шарфик, что подумала, ничего. Он всё-таки старался. Смешно ждать от мужчины изящества. Дерево, оно и есть дерево.

Вернулась домой. А дома пятеро его друзей, уже пьяные, жрут проклятый плов. Смеются гадкими голосами.
Другая бы стала мстить. Налила бы всем им за шиворот столярного клею. Позвонила бы противной мужниной маме, сказала, у сына кариес, а он не хочет лечить. Мама бы приехала и две недели пломбировала Карлису его моряцкий мозг. Да мало ли чего. У расстроенной женщины фантазия шире возможностей бога.
Но месть - удовольствие низких людей. Благородные натуры это остро чувствуют. Она обрызгала кампанию слезами, схватила запасные трусы и уехала к подруге на неделю. В некоторых обстоятельствах это почти вечность.

Женское сердце нелогично, глупо и прекрасно. Можно воспеть глаза, колени, шею. Всё что знает о ней анатомический атлас, всё волшебно. Если только она не забывает, как коварны бывают сладкие булочки.
Но колени с годами обвиснут, глаза выцветут. И только сердце останется шёлковым. Оно может простить дракона, сожравшего деревню, потому что зверёк хотел кушать.

С мужем трудней. У мужа нет смешного хвостика и белых лапок. Жалеть и прощать его почти не за что. И всё-таки, Маша заехала посмотреть как он там.
Карлис сидел трезвый, причёсанный, руки на коленях. Пол выметен. По грустному лицу было видно, что раскаивается.
Маша решила дать ему шанс. Она спросила.
- Я видела, ты звонил. Ты хотел что-то сказать?
А он:
- Да. Я хотел спросить, куда ты положила патроны. Мы с мужиками идём на кабана, я весь дом облазил.

То есть, он ничего не понял. Мария показала ему выражение лица «горькая усмешка № 7, прощальная».
И ушла. Он мямлил вслед про любовь и одиночество, но было поздно.
В тот же вечер она уехала навсегда. В Таиланд. Гуляла по пляжам и другим терапевтическим местам. Думала, как же хорошо быть одинокой, когда никто не предаст. Потом наконец-то отдых закончился, она заехала домой. За одеждой. Она видела, как обдаст его холодом. Как он поймёт и ощутит ужас утраты.

Заходит в дом, а навстречу какая-то белобрысая дрянь в трико. Вульгарная, глаза водянистые, губы средней полноты, рост 173, вес не меньше 60-ти, на плече тату с паучком, страшная безвкусица. Других деталей не заметила, вообще не смотрела, очень надо. И ещё говорит:
- Здрасьте, Карлис вышел, скоро будет.

Тут как раз подъехал Карлис. Девушки услышали, вышли встретить на крыльцо. Карлис увидел их обеих и не стал останавливаться. Он не был готов сразу так причалить. Поехал куда-то вдаль. Иногда с танкером общаться проще, чем с хорошо отдохнувшей женой.
Мария не выдержала. Прыгнула в свой джип и погналась. Может, она хотела кого-нибудь обезглавить. Или оторвать кому-нибудь его бубенцы. Забить насмерть туго скрученной газетой. Неизвестно. Хотя бы стукнуть его в бампер.
В Сети полно роликов, где злая жена колотит своим драндулетом машину мужа. Сегодня это тренд. Проклятый изменник приехал к любовнице, она выследила, подкралась, и ну долбить. Все мужчины это видели и ужасались. Сегодня каждый знает, если на вас мчится ваша официальная любовь, лучше бежать.

Супруги мчались по деревне, пугая дачников. Как Шумахер и Алонсо, как Чапай и белые. Это была лучшая погоня в истории посёлка. Клубы пыли можно было видеть из космоса, если знать, куда смотреть. Ехали они, ехали, потом Карлис неловко как-то свернул и врезался в дуб. И замер за рулём, подозрительно.

Рассерженная жена польско-княжеских кровей быстро стала просто Машей. Она подбежала и взялась его вытаскивать, мерзавца. И оторвала в спешке дверь машины вместе с петлями. А он такой, весь в битых стёклах:
- Маша, Маша, эта коза, она из фирмы по мытью посуды и пола. А я тебя люблю. Хочешь йоркширского терьера?
- И шубку, - согласилась Маша, потому что правда была на её стороне.

Если бы эту историю писал Киплинг, наш Карлис в финале уехал бы в Новую Каледонию. И там бы канул, изучая новый галлюциноген на основе жаб. Маша бы погоревала и вышла за полковника. Но поскольку это рассказ о смешанном русско-латышском браке, дальше всё скучно. Они родили пару толстопузых негодяев. Карлис потерял интерес к кулинарии и увлёкся плетением корзин. Маша продолжает обижаться, потому что лучшего способа разнообразить жизнь латвийской деревни так никто не придумал.

[EU4RK]

ЖЖ Славы Сэ

Все женщины делают это.

Романтический идеал мужчины - это август, сеновал и «мисс Алабама». Каждый мечтает познакомиться с красивой женщиной, чтобы извалять её в пырее, клевере и в прочем гербарии. И украсить ей волосы соломой. Так велят нам мужские представления о нежности. Закончив цикл ухаживаний, мужчина теряет способность мечтать до следующего гормонального всплеска.

Эротические фантазии женщин, вы удивитесь, вообще не связаны с сеновалом. Женщины не любят, когда их толкут в тёмном амбаре, где пыль и насекомые. К тому же, девичья голова на сеновале фатально принимает форму сеновала. Это удивительный и гадкий феномен.

Зато, они с радостью посещают квартиры холостяков. Особенно те, где порядок и простор. Не затем, чтобы выжить зайчика из избушки. Всякое бывает, но чаще за другим. Ими движет романтический интерес к мужским рубашкам. Таковую следует надеть поверх трусов и сверкать туда-сюда. Это старинная эротическая традиция. Нет лучшего подарка для дикого мужчины, чем скакать в его сорочке по его жилищу.

Девчонки знают, чего хотят. Когда, застегнув воротник на груди, она пробегает мимо вас по важным делам, не полюбить её невозможно.

Многие не носят каблуков, или узких платьев, или шляп. Но рубашку, пять размеров больше своего, носят все. Сначала девушка прячется в душ, мурлычет там и плещется. Потом выходит и взглядом как бы просит прощения за излишне открытые ноги. Она бы и рада одеться скромнее, но пижама в маленькую зелёную собачку осталась дома. И теперь она - измученная неловкостью жертва обстоятельств с неуместно красивыми ногами.

И сразу видно, какая она беззащитная и какие синие у неё глаза. Ещё можно намотать на голову полотенце. Со стороны будет казаться, полотенце вот-вот перевесит и вся фигура упадёт. Пусть всем будет тревожно за её зыбкий силуэт. С полотенцем можно прийти на кухню. Усесться, поджать ноги так, чтобы колени были бы видны отовсюду. И просто пить чай. И если хозяин до ночи не соберётся подарить ей млечный путь, значит он или в обмороке, или сам женщина.

Если девушка просит у вас сорочку, это высшее доверие. И в ближайшие два-три года, возможно, в вашей жизни наступит август с сеновалом.

Жители Тробрианских островов вместо прелюдии обгрызают ресницы партнёра. Племя сиронио приветствует поедание волосяных паразитов. Якобы, это возбуждает. В Корее колют иглой корень одноглазого змея. В Африке садятся попой на муравейник. В Микронезии даже не хочу говорить, зачем им муравьи. Страшно подумать, на что приходится идти народам, когда мужчина не может одолжить даме рубашку.

Одноклассник Ваня рассказал. У него есть батистовая сорочка с надписью Соса-сола. Куплена с рук в Париже. На груди помидорное пятно. Он пять лет хранил её в отдельном месте в центре шкафа. Всё мечтал, его Настя вернётся и выйдет из душа в Соса-соле, как когда-то раньше. От одиночества он раскладывал рубашку на диване, подходил и гладил. Такой романтический идиот. И все знакомые женского пола, со всеми своими сисями, проигрывали мятой тряпочке в шкафу. Ваня никому не давал её носить.
Но однажды встретилась хозяйственная Рая. Она постирала Соса-солу и надела. Настоящий батист, для ночнушки - идеально.
В голове у Вани случились путаница и наложение образов. Он бы наорал на Раю, но не смог в присутствии Соса-солы. Как потом показала жизнь, кто у него в Соса-соле, тот и есть любимая женщина.

Я когда узнал, поклялся не занимать у Вани одежду. Вдруг это окажется папин пиджак и придётся Ваню усыновлять. А раньше ещё у него была Света и совсем неизвестно, что она носила из его запасов.

У меня самого есть итальянская рубашка под запонки, но я вам о ней ничего не скажу.

[EU4RK]

ЖЖ Славы Сэ

Сходил на утренник.

Трезвый Дед Мороз это позор и неуважение к детям. Жалкое зрелище. Безответственно являться в таком виде на праздник.
Год назад приходил пьяным, подарил малышам вулкан юмора и счастья. Наступал на ноги, рассказывал ужасные анекдоты. Ущипнул заведующую. Под глазом фингал, малыши его боялись и любили одновременно.

А в этом году какой-то накрахмаленный пельмень. Провалил мероприятие. Бородатый робот. Чего-то кричал на ёлочку, никто ему не верил. Был туп и незлобив, но вы же понимаете, этого мало. Новогоднее волшебство начинается с трёхсот граммов коньяка, а не с бороды и валенок.

Дети развлекались сами.
Показали новогоднюю сюиту, быт животных средней полосы. Снежинка и Эльф возглавили фауну, искали Снегурочку, которая где-то там завязла. Неожиданно, белки подрались муляжами орехов. Меньшая треснула большую в лоб. В процессе репетиций в ней скопилось раздражение. На агрессивное животное зашипели надзирающие органы. Ушибленная решила, что силы добра на её стороне и ответила орехом за орех. Муляжи были размером с дыню, но лёгкие. От драки звук получался, будто лошади скачут. Грызунов растащили по углам, настроение зрителей улучшилось.

Потом волк. По старинной традиции, это самый картавый мальчик. Вместо рыка он может лишь горестное «ы-ы-ы-ы». Родители опять улыбались и хлопали.

Вручали подарки. Всё шло ровно, пока не пришёл заяц. Прочитал что-то длинное и унылое. Получил пакет сластей, нашёл глазами мать и с воем, как сбитый мессершмит, стал пикировать в её сторону. Добежал, упал в колени. Было удивительно, как такой не крупный ещё заяц может вылить столько слёз. Всего через секунду мать впору было развешивать в сушильном шкафу, где варежки висят.

Косой хотел машину. О чём уведомил Мороза письменно, в октябре. А выдали конфеты. Стало ясно: надули зайца. Детство кончилось внезапно и трагически.
Мама принялась шептать, что этот Дед поддельный, из муниципалитета. Настоящий прилетит ночью на бровях и сядет на крышу. Он будет кривей коромысла, с хрустальными глазами, в зюзю, в хлам, в сосиску, черней государевой шляпы, ввалится и сунет под ёлку лучший из подарков.

И вы знаете, всё сбылось. В новогоднюю ночь над моей квартирой кто-то сломал крышу и теперь в ванной с потолка капает снег. И ещё, он подарил японские часы, красивый ремень, ведро сельдей в шубе и уже початый одеколон. То есть точно был, точно пьяный и главное, он меня помнит.

Давайте и вы, что ли, хвастайте подарками, интересно же.


Три истории о психиатрии.

Если женщина хочет в Париж, не отчаивайтесь. Медицина на вашей стороне. Хороший психиатр быстро развеет этот опасный морок. Вы не представляете, как эффективно современная наука борется о всем прекрасным.


Например.
Одну старушку донимали пришельцы. Они жили рядом, притворяясь соседями. По ночам пищали и светили сквозь розетку вредными лучами. Не дожидаясь, пока по всему телу вырастут ложноножки, женщина позвонила в космическую полицию.

К ней приехали санитары. Старушка уже сидела на постели в пальто и с сумочкой, собралась. Казалась смирной. Спустилась вниз спокойно. Но лишь пригласили сесть в машину, обернулась злым Чаком Норрисом. Чтоб вы знали, Чак Норрис звонит санитарам только когда хочет съесть их.



- Это обострение! – обрадовались медики.
Пациентку замотали в одеяло. Она возмущалась, выдавала себя за другую бабку. Спрашивала, куда её везут.
Санитары поняли, у больной дезориентация, делирий и сумеречное сознание.
Скорую остановила милиция. Посмотреть, не едут ли в фургоне футболисты с заточками. Попутно поставили интересный диагноз – это другая бабка. Здоровая. Приехала проведать сестру, никого не застала.
Тут входит наша медицина и всё, поехали.

Или вот.
Пациент верил, что где-то в Аргентине о нём скучает тётка перспективного возраста. Больной ужасно страдал. Сорил деньгами, хамил начальству. С женщинами вёл себя как Луис Альберто времён расцвета.
За его разум психологи бились несколько лет. Наконец, бред рассосался. Человек зажил нормально. Выучился глотать овсянку, ушел из большого секса к водительнице троллейбуса.
И тут приходит это проклятое завещание.

Третья история.
Даша спрашивает, в каком ухе звенит. Я трижды не угадал. Из-за моей чёрствости Даша осталась без сапог, колечка и этого дурацкого Парижа. Это был почти развод.
Ночью просыпаюсь, звенит уже у меня. Я загадал всё утерянное днём и омлет на завтрак. Потом денег, всем здоровья и миру мир. Под утро желания закончились. Я встал и пошёл на звук. А это звенел сосед. Он увлёкся гравировкой на стаканах и до рассвета не мог уняться.

В рамках теории Зигмунда Фрейда, я выложил соседу всё о его детстве. Объяснил, чем его делал папа, и из каких материалов.
Потом, по Юнгу, рассказал про архетип соседской его матери. На прощание пообещал вставить томик Фрица Пёрлза так, чтоб он вечно помнил эту интересную фамилию, - Пёрлз.

Исцелённый сосед сменил увлечение. Уже неделю он учит французский по песням Джо Дассена. Вот так, спасибо Психологии, мы возненавидели всё французское, по Париж включительно. Новый год встречаем в бане